Было тепло, тихо и пахло горьким. Я пришла в себя буквально на мгновение, заорала изо всех сил — мне на голову упал лист бумаги — и побежала запирать дверь кабинета. Остановилась я только в тот момент, когда Гамов мягко отодвинул меня в сторону. Замка не было, а значит, я просто хлопала дверью изо всех сил. Я перевела дыхание и схватилась за огромный комод, но тут Гамов положил обе руки на мои плечи и развернул к себе.
Я никак не могла уловить смысла его слов, потом, чувствуя подкатывающий к горлу ком, врезала себе по левой щеке. В голове зазвенело, но я очнулась.
— Максим, Максим, послушай меня, мы должны что‑то сделать, потому что я налажала по полной, Максим, — да к делу же, чудище неприкаянное! — вчера из книги каким‑то образом вышел персонаж и теперь преследует меня, и ты пойми, может, я вообще не закрыла реальность, я просто точно знаю, что он…
— В перчатках с обрезанными пальцами? Кудрявый? — спокойно поинтересовался Гамов, и я, в смешанных чувствах, угукнула.
Он продолжал держать руки на моих плечах, и я почему‑то поняла, что все будет хорошо.
— И ты из‑за этого так орешь и суетишься… Оливия?
Я судорожно закивала, поминутно бросая взгляды в темный коридор, потом в голове будто щелчок раздался, и я снова почувствовала, что скольжу в безумие.
— Макс, — сказала я, делая шаг назад, но не разрывая контакта, — откуда ты знаешь мое настоящее имя?
Гамов отпустил меня сам, сел на край письменного стола и расхохотался, как сумасшедший. Я быстро прикинула варианты отхода, наиболее удачной мне показалась черная лестница, по считывающему механизму не надо было водить карточкой, она открывалась от легкого касания, замок меняли позже.
— Хороша же ты, — вдруг посерьезнел Гамов. — Гостя на морозе оставила, да?
— Какого гостя, Макс? — взвизгнула я.
— Да Эйдана же, — он развел руками так, будто я должна была все понять еще два часа назад.
— Эйдан его зовут. Глава английского закрытия. Коллега наш.
— Максим, — тихо начала я. — Понимаешь, когда реальность книги накладывается на нашу…
— Роза, да он в той же книге был! Неужели сложно понять? — Гамов на секунду замялся. — То есть, не Роза.
— Каким образом?
— Впусти его. Там холодно. Ну же, бегом. Потом поговорим.
Я поняла, что буду стоять на месте до победного и подняла брови. Наконец‑то без импровизаций.
— Оливия! — рявкнул Гамов, и меня как будто пощечиной развернуло.
— Не зови меня так, — прошипела я, делая шаг к окну.
— Это твое имя. Об этом мне, между прочим, сказал Эйдан, Эйдан, а не ты. И что сложного в том, что 'Берилл' оказался популярен у русских эмигрантов в Англии и грозил всплеском там? Тебе‑то что в этом непонятного?
Мне решительно не нравились ни тон, ни смысл сказанного.
— Я не эмигрант, — выдавила наконец я. — Родители — может, а я нет. Я вообще здесь живу. В России.
— Послушай меня, несчастье. Эйдан рассчитал вероятный всплеск, потому что по всей Великобритании — или как там, Соединенному Королевству? — русскоязычных хватает. Переводчик зачитал ему текст. Он пошел закрывать, напоролся на тебя, прилетел сюда сразу после выхода.
— Зачем? — скривилась я. — Прилетать зачем было?
— Затем, что мы с ним кое о чем не договорили на Конгрессе. Понимаешь? Я его знаю сто лет. И еще, вот скажи мне, кто‑то когда‑то персонажей вытаскивал? Он — похож на персонажа?
Все вопросы неслись мне в спину. Перенервничала, бывает. Надо было еще вчера сообразить, когда он по имени назвал, что за фрукт. Никакой не персонаж, конечно, и инородный объект сразу выделил. Кто мне только удостоверение выдал, я же боюсь всего до одури.
Сделав самый глубокий вдох за последние сутки, я отперла входную дверь и уставилась на мгновенно обернувшегося парня.
— Без поцелуя в этот раз? — буднично уточнил он, опуская ворот куртки и заходя внутрь.
Я слегка рассмеялась в ответ.
— Мы с Максом так долго спорили насчет твоего имени, что я на секунду решил, будто ты персонаж книги, представляешь? Он мне все твердил и твердил, что никакой Оливии у вас нет.
Дверь с шумом захлопнулась. Красавчик протянул мне руку:
— Эйдан.
— Долгая история, — я потрясла его заледеневшую ладонь.
9
— И… как Лондон? — наконец‑то выдавила я.
Этот вопрос мучил меня последние два с половиной часа. С одной стороны, задавать его и расписываться в собственной слабости не хотелось, с другой… Черт возьми, как же я соскучилась по этому странному городу.
Эйдан, живописно расположившийся у окна, медленно повернулся ко мне, и я едва удержалась от восхищенной улыбки: красавчик, каких поискать.
— Я правильно понимаю, что ты не была дома пять лет? Сколько ни рылся, так ничего и не смог найти по твоим прилетам в Великобританию.
Я помолчала мгновение, вслушиваясь в обрывки туровского телефонного разговора и стараясь отвлечься от ломоты в висках, всегда обрушивавшейся на отсутствие сна и пустой желудок. Посчитала годы. Действительно пять лет. Целая жизнь.
— Да, не была ни разу, — кивнула я.
Эйдан помялся мгновение, устраиваясь на подоконнике поудобнее.
— Сильно. Даже спрашивать не буду. Рискну предположить только, что это как‑то связано с разводом твоих родителей?
Я раздраженно хмыкнула. Гамов должен был вернуться с минуты на минуту, а красавчик Эйдан Ноулз все никак не переходил к сути.
— Ах да, Лондон! — Он на мгновение опустил взгляд. — А ты приезжай, сама посмотри, что я тебе рассказывать буду.
— Ну как, соскучились? — На пороге появился сияющий Гамов. — Оливия, есть контакт, Арлинова дала добро.
Непривычное имя резануло слух, и я поморщилась.
— У меня новый паспорт.
— У тебя раздвоение личности. — Гамов обнял меня за плечи и поцеловал в лоб.
Если бы не находившийся в кабинете Эйдан, я бы, наверное, устроила скандал.
— Что?
— Раздвоение личности. Эйдан, прости меня за отвратительный английский, я жутко комплексую разговаривать в вашем с мисс Розен присутствии.
Тот улыбнулся и мотнул головой. Гамов взял со стола телефон, бросил его в карман джинсов и с довольным видом посмотрел на меня:
— Идем закрывать недельный план.
Услышав такие слова прежде, я бы вскочила с места и понеслась вперед, как радостная собачонка, но cегодня мне хотелось спать, у меня ломило виски, чертов красавчик не сказал, что с Лондоном, да и в целом жизнь напоминала весьма дурной фильм.
— А Геру мы с собой не берем? — нашлась я.
Гамов уставился на меня изумленно.
— Пускай тоже полюбуется, пообщается с Эйданом, дел‑то. Да и в книги пусть заглянет с нами. Посмотрит на то, как настоящие деконструкторы работают. Ему пригодится.
— Хорошо, возьмем Геру. И пойдем уже. Нам надо закрыть план и повезти коллегу ужинать в какое‑нибудь приличное место.
— Не стоит, — Эйдан поднял руки, как будто капитулируя. — Я прилетел договорить, Макс, потому что на Конгрессе, судя по всему, мои идеи воспринял только ты.
— Традиции русского гостеприимства, — оскалила зубы я. — Не отвертишься. А говорить нам можно в любом месте и на любые темы. Все равно услышавший разве только в скорую позвонит.
— Пошли. — Гамов нетерпеливо дернул плечом. — Оливия, бери своего ненаглядного Геру и пошли.
Отчаянно захотелось врезать ему по щеке, чтобы остался красный след. Я вздрогнула, возвращаясь из этой прекрасной вероятностной ветки, и отметила про себя, что стала испытывать слишком много эмоций.
Отметив — вышла из кабинета и стукнулась к Турову.
— Открыто, — грубо брякнул он.
Чертыхнувшись про себя, я заглянула внутрь. Туров сидел, уставившись в экран ноутбука, не иначе, нашел что‑то интересное.