— С работы? Класс! Высший класс!
— А у тебя все в порядке, сын? Ты какой-то странный…
— Да нет, просто утро такое хорошее, солнечное.
— Вообще-то уже день! Ну, точно говорю — только что проснулись, гулены…
— Ладно, мам, скоро увидимся. Приеду скоро. А сейчас пора бежать!
— Ну, беги.
— Пока, целую! Папе большой привет, и вообще всем привет передавай!
Оставив маму в полном недоумении, я вернул телефон в карман. От волнения дрожали ноги, и я сел на «переговорный» холмик, а потом и вовсе лег на спину, закинув руки за голову и устремив взгляд ввысь, навстречу доброму и знакомому небу. Как же я его люблю! И вообще все люблю! Даже обнаглевшего зеленого жука, решившего погреться под солнцем на моей груди.
Я пролежал вот так, наверное, четверть часа. Перед тем, как уйти, заглянул в магазин — купил воды. Продавщица была все такой же сонной и немного недовольной, но я источал такое счастье, что, отдавая сдачу пухлой рукой, она не выдержала и разулыбалась, сама не понимая, почему.
Когда я вернулся, перед домом уже собрался консилиум из трех бывалых алкоголиков. Хмурые рожи, больные головы, переброска язвительными шуточками — все, как всегда.
— Эй, ты чего, в сельпо мотался? — сходу пошел в атаку Леха, кивая не ополовиненную бутылку минералки в моей руке.
Не успел я ответить, как он продолжил.
— Мог бы, вообще-то, и нам гостинцев взять. Не видишь, в каком мы состоянии?
— Пить надо меньше, — подмигнул я. — Пойдемте все вместе в магазин, так веселее.
— Ты один такой весельчак, — буркнул Ванька, вечно страдающий от диаметральной перемены настроения, и подставил конопатое лицо под струю ледяной воды из крана.
Поморщился, отдернулся, помотал головой и немного подобрел. Да уж, братец, живительный холодок еще никому не вредил.
— Господа тунеядцы и алкоголики, некогда вас ждать — пойдемте уже. У меня автобус через двадцать минут, — поторопил я.
— Какой еще автобус? Вечеринка только начинается! — возмутился Леха, привычно ворчливый, не упускающий шанса высказать недовольство чем-то или кем-то.
— Что-то срочное, Дима? — спокойно спросил Семен и вгрызся в последнее оставшееся яблоко.
— Еще какое срочное. Дела семейные. Ну, что, готовы?
И мы пошли. Прохладный прием похмельных приятелей ничуть меня не обескуражил — я ожидал подобного.
Очень хотелось поговорить, но почему-то не получалось — мы шагали в молчании, каждый в своих думах. Я украдкой посматривал то на одного, то на другого, то на третьего, и никак не мог поверить — живы, здоровы, невредимы. Балбесы, блин. И я такой же. Все-таки хорошие у меня друзья, таких я ни на кого не променяю. Этих парней я проверил в деле, и наша дружба оказалась настоящей, искренней и крепкой.
Дошли до магазина, закурили. Моя рука дернулась было к пачке, но внутри кто-то подал голос, с предостерегающей интонацией. Странно знакомый голос.
— Димыч, чего завис-то? — Леха щелкнул пальцами перед моими глазами, я встрепенулся. — Курить будешь али как?
— Али как, — вздохнул я и закурил, уже понимая, что это — моя последняя сигарета. И правда, затяжка почему-то не принесла былой радости. Ллоуль, наверное, меня как-то хитро заговорил.
Послышался пока еще далекий рев мотора — автобус тащился по щебенке, разбрызгивая в стороны камни, как шагающий по дну бегемот разбрызгивает воду. Нужно было ехать.
Я наспех проверил рюкзак — все на месте. Повернулся к друзьям, пожали друг другу руки. Никто не дергался, не пытался отговорить. Видать, чуяли, что неспроста я решил так резко уехать.
— Ванек, много «алкашки» не набирайте, у тебя завалялось почти полбутылки водки. Поищи на чердаке, тщательно и вдумчиво. Семен, Машке тебя очень любит, больше всех на свете. Леха, и тебе напутствие — Олю береги, и никогда не засматривайся на курносых брюнеток, не нужны они тебе. И это, позвони своей половинке, она обрадуется.
Вытянутые от удивления лица друзей доставили мне немало удовольствия — я-то человек осведомленный… Расспросить меня никто бы не успел, потому что подошел автобус. Махнув на прощание рукой, я поспешил в шумную и тряскую душегубку. Почти все сидячие места пустовали, что не могло не радовать.
Ребята провожали непонимающими взглядами отъезжающий автобус, и я тоже смотрел в их сторону, проходя насквозь. Перед моим взором по очереди проплыли неприметная могилка, потерявший сознание Леха, бледный, как простыня, и Семен, истекающий кровью и обнимающий лежащую на нем Машку в последний раз.
Глава 25. Посланник