Справа от него ехал магистр ордена храмовником барон Бригельм, а слева — герцог Артас, начальник телохранителей и двоюродный брат принца Мархака. Оба были в длинных белых одеждах, слегка развевающихся на ветру, спереди и сзади красовались эмблемы с аистом. За ними ехали другие рыцари Храма и длинная вереница оруженосцев и пажей, каждый из которых носил на плаще герб своего господина. Следом шел отряд пешей стражи, а в середине виднелась облачённая в серебряные одежды фигура, над которой мерно покачивался штандарт ордена — изваяние раскинувшего крылья аиста.
Барон Бригельм, человек преклонных лет, имел раздвоенную бороду, чёрными с проседью клиньями спускавшуюся ему на грудь. Кустистые брови давно уже побелели, но утонувшие в складках морщин глаза сверкали недобрым огнем, который даже годы не смогли погасить. Когда-то он был грозным воином, и суровые черты его худощавого лица сохраняли выражение воинственности. В его осанке и лице было нечто величественное. Сразу было видно, что он привык играть важную роль при дворе и повелевать знатными рыцарями (стать воином храма было не так легко, как полагали некоторые искатели удачи, наёмники, рассчитывавшие дорого продать свой меч в надежде обеспечить себе безопасное времяпрепровождение). Магистр был высок, статен и, невзирая на старость, держался прямо. Его белая мантия с эмблемами аиста легко трепетала на ветру, а снежинки, кружась, оседали на меховой опушке. В руке барон Бригельм держал жезл власти — полированную деревянную трость длиной в полтора локтя, покрытую серебряной вязью с инкрустированными по спирали искрами горного хрусталя. Вместо набалдашника у нее был плоский кружок с выгравированным на нем солнцем, острые лучи которого словно впивались в окантованный дубовыми листьями ободок. Спутник магистра, герцог Артас, носил такую же одежду. Однако по всему было видно, что равенства между ними не было. Начальник телохранителей был чрезвычайно важной и уважаемой персоной, но оставался, несмотря на это, всего лишь воином. Персона же магистра считалась священной. Никто не мог даже прикоснуться к ней, не испросив на то позволения, пусть даже Великому Магистру угрожала бы смертельная опасность. Этот странный и на первый взгляд нелепый закон соблюдался неукоснительно с момента основания ордена, и жрецы придавали ему огромное значение.
Когда все служители, включая телохранителей, заняли отведённые им места, из благоухающего разогретыми маслами дверного проёма медленно и торжественно появилась повозка, на которой была установлена клетка. Внутри сидела девушка с распущенными волосам. Из одежды на ней была только длинная холщовая рубаха, на тонких руках и босых ногах виднелись кровоподтёки — следы пыток. Блестящие, устремлённые в одну точку глаза казались безумными — в них застыли ужас и боль. Вокруг повозки двигались жрецы в траурных одеяниях. Они несли зажжённые свечи, отчего жертва казалась окружённой огненным кольцом.
Глава 71
Изящный белый дог, тихо стуча лапами по каменному полу, вбежал в комнату и остановился, выжидающе глядя на своего хозяина карими маслянистыми глазами. Но Эл не заметил присутствия животного — он задумчиво глядел в распахнутое окно, через которое доносились крики рабочих, устанавливающих на площади статую, изображающую Железного Герцога, попирающего ногой вампира, изломанная железная корона которого лежала в стороне. Это был подарок короля Мирона победителю носферату и народному любимцу. Отлитый из бронзы колосс довольно точно передавал черты Эла и его фигуру, только круглый щит мастера добавили сами. Он должен был напоминать о стремлении герцога защитить Малдонию.
— Мой друг! — негромкий голос вошедшего вслед за догом заставил Эла обернуться.
Увидев стоящего на пороге человека, Железный Герцог поднялся и, прикрикнув на заскулившего дога, улыбнулся.
— Я ждал тебя! — сказал он, делая несколько шагов навстречу и пожимая протянутую руку.
— Был настолько уверен, что я приду? — усмехнулся человек, прищуриваясь.
— И, как видно, не напрасно.
— Твой человек привёл меня.
— Он толковый малый. Я слышал, ты стал поэтом, Ирд из Карилоссы.
— Так меня называют, — согласился человек с улыбкой. — Не думал, что и ты слышал о моих… трудах.
— Напрасно. В Малдонии достаточно образованных людей и ценителей прекрасного и возвышенного. Так что списки «Эланы» дошли и до нашей глуши, — усмехнулся Эл. — Присаживайся, — он указал на кресло.
— Спасибо. И как тебе моё скромное творение?
— Признаться, мне больше понравилась твоя поэма «Плач по Вайтандару», — сказал Эл, опускаясь в кресло напротив своего друга. — Мне привёз её из Карсдейла один человек, выполняющий время от времени мои поручения.
— О, мои вирши обходят мир! — шутливо удивился Ирд. — На самом деле мне просто хотелось увековечить память о родине, которой я лишился.
Демоноборец кивнул.
— У тебя получилось, — сказал он. — Многие заказывают свитки с твоими поэмами.
— Надеюсь, — Ирд склонил голову и, помолчав, заметил. — Но ты ведь отыскал меня не для того, чтобы обсуждать поэзию, не так ли?
— Конечно, нет, — Эл наполнил розовым вином кубок и протянул собеседнику.
— Спасибо. Ты очень изменился. Выглядишь… моложе.
— Знаю.
— Что случилось?
— Маскировочная магия, не более того.
— Понятно, — Ирд сделал глоток вина. — Так какое дело заставило тебя искать меня?
— Я завладел Книгой Молоха. Она написана на языке вампиров, каратари. К сожалению, он относится к тем немногим вещам, которых я не знаю, — Эл развёл руками. — Но ты, помнится, рассказывал, что видел в своей библиотеке в Карилоссе какую-то рукопись, написанную на этом древнем наречии.