Левиафан, однако, эти приготовления засёк, прекрасно сообразил, что они означают, и отправил Глубоководных собрать сенсоры, как грибы. Защитить ИХ с помощью ловушек (или чего бы то ни было), Ричард уже не мог — эта территория находилась ниже границы, и рыболягушки были в своём праве.
Заодно, видимо, «большая рыбка» прекрасно поняла, для чего понадобилось такое «минирование», и утвердилась во мнении, что проход лодок МОЖНО переждать на дне, если залечь достаточно глубоко.
Только вот сенсоры были далеко не столь просты. Внутри большой коробки скрывались два сенсорных модуля. После того, как коробка достигала дна, один модуль оставался внутри неё, а второй — выталкивался скрытой пружиной наружу, проплывал пару десятков метров и зарывался в мягкий грунт. Либо наоборот — зарывался непосредственно под лежащей коробкой. Глубоководные подбирали то, что лежало на виду, но не могли найти хорошо спрятанную «мину». На всякий случай Ричард выполнил их из немагнитного титана, хотя и сомневался, что лягушки начнут прочёсывать ил с миноискателями.
Получить от них ответный сигнал, кстати, было тоже совсем не просто. Даже толща обычной морской воды — препятствие практически для всех видов радиосвязи. А уж вода Белого Моря, насыщенная электрически активными бактериями — вообще служила идеальной заглушкой.
Пришлось играть в открытую.
«Навык «Ловушки» — плюс пятнадцать процентов!» — похвалил себя Ричард, когда три дня спустя один из сенсоров засёк биение сердца чудовища. Гидрофон тут же направил к поверхности мощный кодированный звуковой сигнал. Конечно же, Левиафан его засёк — и понял, какую ошибку допустил. Но это уже не имело значения.
Он мог бежать на максимальной скорости — и отрастить за собой ясно видимый «хвост», который запросто отследят буи на поверхности. Или мог уходить медленно и осторожно — и не успеть выйти из зоны поражения глубинных атомных бомб. Но это уже тоже не имело значения.
Ричард ракетой устремился к обнаруженному объекту. Как и в прошлый раз — астральной проекцией. Только на этот раз без бомбы.
— Дагон! Я пришёл договориться!
— Слушай, креветка. Я отлично понимаю, что ты ещё не проиграл. Что ты ещё даже не размялся толком. Что обнаружить — не значит уничтожить. Что ты можешь сбить всё, что я в тебя направлю, а удалённые взрывы, даже ядерные, ты переживёшь.
— Ты понимаешь. Это хорошо.
— Я также понимаю, что если тебя по-настоящему загнать в угол, ты можешь сделать… очень плохие вещи. Не будем их описывать.
Левиафан мог иметь спрятанные бомбы в каждом городе Беломорья — он уж точно не глупее Ричарда и не хуже разбирается в технологиях. Он мог приказать всем жителям Марса — или хотя бы значительной их части — убить себя. Он мог позвать на помощь своих собратьев с других звёзд. Ричард не произнёс этих вариантов вслух только потому, что боялся навести тварь на «конструктивные» мысли.
— Не будем. Чего ты тогда хочешь?
— Тебе ведь всё равно придётся покинуть Марс. Не сейчас — так через несколько тысяч, в крайнем случае миллион лет. Мой народ хорошо разбирается в планетологии. Этот мир будет быстро терять атмосферу и воду.
— Быстро по геологическим меркам. Десять-двадцать миллионов лет — очень много даже для меня.
Ричард мысленно выругался. Он сам подозревал нечто подобное. Снижение уровня моря на много километров всего за миллион лет не является естественным процессом. Тут произойдёт что-то нехорошее… некий природный или искусственный катаклизм.
И он не мог рассказать об этом Левиафану, не раскрыв, что сам является путешественником во времени.
— И тем не менее, ты ничего не потеряешь, если уйдёшь отсюда пораньше. Я готов дать тебе пару десятилетий на подготовку, чтобы ты не бежал совсем с голыми щупальцами.
— И почему я должен позволять тебе давать мне что-то, а не раздавить тебя и твой народ, как червей?
— До моего народа ты не доберёшься. Если ты ещё не догадался, мы не отсюда. Убить меня и двух моих друзей ты, вероятно, сможешь — Но это обойдётся тебе слишком дорого. Во-первых, потому что мой народ не злопамятен, но память у него хорошая. Тебе предстоит жить потом тысячи, возможно миллионы лет в ожидании возмездия — не имея возможности ударить на опережение. А во-вторых — потому что я уже закончил ультимативное оружие против тебя.
Он развернул белый лист, на котором, с невозможной для карандашного рисунка чёткостью, проступило изображение некой конструкции во льдах. Рядом, для масштаба — фигурка человека. Судя по ней, конструкция не намного уступала в размерах самому Дагону.