Зато он смог без проблем войти в корабельную сеть. Первым побуждением было, конечно — отключить оборонительные лазеры и/или заставить сенсоры передавать обманную картинку. Но Ричард строго приказал себе не сходить с ума и не увлекаться открывшимися возможностями. Хурагок не поймут такого злоупотребления доверием — то и другое будет ими воспринято как поломка. Да и корабельный искусственный интеллект тревогу поднимет.
Поэтому он просто послал сигнал на поверхность планеты. Использование системы связи по прямому назначению поломкой не считалось.
Спустя два часа на поверхности в провинции Фарсида вспыхнули три ярких световых пятна. Разумеется, по этому месту тут же был нанесён плазменный удар, но ничего ценного там уже не было — просто несколько атомных бомб в необитаемой пустыне.
«Получение сигнала подтвердите одной вспышкой. Согласие с моим планом — двумя. Готовность выполнить план строго в назначенный срок — тремя, — говорилось в сообщении Ричарда. — Если срок не подходит и нужен другой — просигнализируйте двумя вспышками, а третью зажгите, когда всё будет готово».
За прошедшие часы он успел подготовить всё необходимое для реализации следующего этапа. Откровенную ложь (то есть сообщение, что сенсоры засекли нечто, чего они на самом деле не засекали) хурагок не одобрили бы. Но любой член экипажа имел право указать на тактической карте то, что увидел сам. Или ему показалось, что увидел.
Правда, такая пометка требовала правдивой подписи. Если подписать её именем одного из реальных членов экипажа — опять же обидятся хурагоки. Правильно работающая техника врать не должна. Если выдумать несуществующего члена экипажа — любого — сразу же взвоет корабельный ИИ.
Но обе «проверяющих» стороны не работают с концепцией обмана. ИИ не является настоящим разумом (таковые запрещены в Ковенанте), а хурагок крайне наивны по людским меркам. Их интересует только корректная работа программ.
Может ли техника солгать пользователю, при этом продолжая абсолютно безупречно исполнять свою работу? Может, если помнить основной принцип — «Компьютер делает не то, что вы хотели бы, чтобы он сделал, а то, что вы приказали ему сделать». А это, как говорится, две большие разницы.
Заливаем в систему новую таблицу дешифровок. Затем смотрим список существующих таблиц. Смотрим, какая из них вызывается в каком случае. Ставим пометку, что при наличии определённых признаков сигнала должна быть вызвана именно эта таблица. Потом лезем в интерфейс и вносим новое системное сообщение — так, чтобы оно отличалось от привычного капитану системного сообщения всего на один символ — и тот нечитаемый.
Всё, все довольны. Возможности корабля по расшифровке чужих сигналов не снизились — они даже возросли! Машина полностью исправна — что на аппаратном, что на программном уровне. Для полноты картины можно даже попросить одного из хурагоков поставить свою подпись под этим программным обновлением. Это полностью увело концы в воду. Даже если капитан обнаружит, что использовалась не та таблица, и начнёт искать, кто виноват. Техники занимаются апдейтом — что может быть естественнее? А объяснить, откуда они берут те или иные коды — они глупым наземникам просто не в состоянии. Вряд ли кто-то рискнёт допрашивать с пристрастием хранителей артефактов Предтеч.
Спустя ещё два часа с поверхности на «Паломничество» поступил радиосигнал. Капитан уже готов был отдать приказ о плазменной бомбардировке его источника, как вдруг пометка «неизвестная передача» сменилась пометкой «сигнал расшифрован, код опознан».
Если бы толстая кожа джиралханай это позволяла, капитан сейчас побледнел бы, как смерть. Миссия оказалась куда более успешной, чем он осмеливался когда-либо предположить. И в тот самый момент, когда этот успех был наименее желателен!
Потому что сигнал был на языке Пророков — сан-шайуум! На языке, которым никто не пользовался уже много десятилетий — но который был исправно сохранён в корабельной базе данных. Текст сообщения был не очень-то вежливым, но это лишь повышало его аутентичность.
«Глупцы! Вы едва не уничтожили результат работы многих лет! Я запрещаю огонь по поверхности планеты в любой форме и приказываю немедленно дать мне прямую аудиенцию с вашим Святейшим!»
Наступила долгая напряжённая тишина. Капитан испытывал сразу три противоречивых чувства: желание немедленно садануть по источнику сигнала бортовым залпом; страх, что сообщение мог заметить кто-то кроме него; угрызения совести за то, что он вообще мог такое подумать.