Когда Валентиниан I умер (375 г.), Грациан, ставший императором, призвал к себе своего старого воспитателя и осыпал его и его политическими сливами. Аусоний быстро сменял друг друга, был префектом Иллирика, Италии, Африки, Галлии и, наконец, в шестьдесят девять лет стал консулом. По его настоянию Грациан издал указ о государственной помощи образованию, поэтам и врачам, а также о защите античного искусства. Благодаря его влиянию Симмах стал префектом Рима, а Паулин — провинциальным губернатором. Авсоний скорбел, когда Паулин стал святым; Империя, которой повсюду угрожала опасность, нуждалась в таких людях. Авсоний тоже был христианином, но не слишком серьезно; его вкусы, темы, метры и мифология были откровенно языческими.
В семьдесят лет старый поэт вернулся в Бордо, чтобы прожить еще двадцать лет. Теперь он был дедушкой и мог сравнить сыновние стихи своей юности с дедовской нежностью возраста. «Не бойся, — напутствовал он внука, — пусть в школе раздается множество ударов, а старый хозяин носит хмурое лицо; пусть ни крики, ни звуки ударов не заставляют тебя вздрагивать, когда наступают утренние часы. То, что он размахивает тростью как скипетром, то, что у него полный наряд розг… — это лишь внешняя видимость, вызывающая пустые опасения. Твои отец и мать прошли через все это в свое время и дожили до моей спокойной и безмятежной старости».28 Счастливчик Авзоний, что дожил и умер до наводнения варваров!
Аполлинарий Сидоний стал для галльской прозы пятого века тем же, чем Авсоний был для галльской поэзии четвертого. Он появился на свет в Лионе (432 г.), где его отец был префектом Галлии. Его дед занимал ту же должность, а мать была родственницей того Авита, который станет императором в 455 году и на дочери которого Сидоний женится в 452 году. Было бы трудно улучшить эти условия. Папинилла принесла ему в качестве приданого роскошную виллу близ Клермона. В течение нескольких лет его жизнь представляла собой череду визитов к друзьям-аристократам. Это были люди культурные и утонченные, склонные к азартным играм и безделью;29 Они жили в своих загородных домах и редко пачкали руки политикой; они были совершенно неспособны защитить свою роскошь от вторжения готов. Городская жизнь их не интересовала; уже тогда французские и английские богачи предпочитали деревню городу. В этих огромных виллах — некоторые из них насчитывали 125 комнат — были собраны все удобства и элегантность: мозаичные полы, залы с колоннами, пейзажные фрески, скульптуры из мрамора и бронзы, большие камины и ванны, сады и теннисные корты,30 и окружающие леса, в которых дамы и кавалеры могли охотиться со всем блеском соколиной охоты. Почти на каждой вилле была хорошая библиотека, содержащая классику языческой древности и некоторые достойные христианские тексты.31 Некоторые из друзей Сидония были коллекционерами книг; несомненно, в Галлии, как и в Риме, были богатые люди, которые ценили хорошие переплеты выше содержания и довольствовались той культурой, которую они могли получить от обложек своих книг.
Сидоний иллюстрирует лучшую сторону этой благородной жизни — гостеприимство, вежливость, хорошее настроение, нравственную порядочность — с оттенком чеканной поэзии и мелодичной прозы. Когда Авит отправился в Рим, чтобы стать императором, Сидоний сопровождал его и был выбран для произнесения приветственного панегирика (456 г.). Через год он вернулся в Галлию со свергнутым Авитом, но в 468 году мы снова находим его в Риме, занимающим высокий пост префекта города во время последних потрясений государства. Удобно перемещаясь в хаосе, он описывал высшее общество Галлии и Рима в письмах, составленных по образцу писем Плиния и Симмаха, и не уступал им в тщеславии и изяществе. Литературе теперь почти нечего было сказать, и сказано это было с такой тщательностью, что не оставалось ничего, кроме формы и очарования. В этих письмах в лучшем случае присутствует та гениальная терпимость и сочувственное понимание образованного джентльмена, которые украшали литературу Франции с тех времен, когда она еще не была французской. Сидоний привнес в Галлию римскую любовь к милостивым поводам. От Цицерона и Сенеки через Плиния, Симмаха, Макробия и Сидония до Монтеня, Монтескье, Вольтера, Ренана, Сент-Бёва и Анатоля Франция — это одна линия, почти, благодаря щедрым аватарам, один ум.