Командиры, назначенные вместо него в Италии, пренебрегали дисциплиной своих войск, ссорились друг с другом и заслужили презрение остготов. Королем побежденного народа был провозглашен гот, обладавший энергией, рассудительностью и мужеством. Тотила собрал отчаянных рекрутов из варваров, бездомно бродящих по Италии, взял Неаполь (543) и Тибур и осадил Рим. Он поразил всех своим милосердием и добросовестностью; так хорошо обращался с пленниками, что они записывались под его знамена; так благородно выполнял обещания, которыми добился сдачи Неаполя, что люди стали гадать, кто из них варвар, а кто цивилизованный грек. Жены некоторых сенаторов попали в его руки; он обращался с ними с галантной вежливостью и освободил их. Одного из своих солдат он приговорил к смерти за насилие над римской девушкой. Варвары на службе императора не проявляли подобной деликатности; не получая жалованья от почти разорившегося Юстиниана, они опустошали страну, пока население не стало с тоской вспоминать порядок и справедливость правления Теодориха.17
Белисарий получил приказ прийти на помощь. Достигнув Италии, он в одиночку пробился через ряды Тотилы в осажденный Рим. Он опоздал: греческий гарнизон был деморализован, его офицеры — некомпетентные трусы, предатели открыли ворота, и десятитысячная армия Тотилы вошла в столицу (546). Белисарий, отступая, отправил послание с просьбой не разрушать исторический город; Тотила разрешил грабить свои неоплаченные и голодные войска, но пощадил людей и защитил женщин от солдатского пыла. Он совершил ошибку, покинув Рим и осадив Равенну; в его отсутствие Белисарий отвоевал город, а когда Тотила вернулся, его вторая осада не смогла сместить находчивого грека. Юстиниан, считая, что Запад победил, объявил войну Персии и призвал Белисария на Восток. Тотила снова взял Рим (549), а также Сицилию, Корсику, Сардинию, почти весь полуостров. Наконец Юстиниан дал своему евнуху-полководцу Нарсесу «чрезвычайно большую сумму денег» и приказал ему собрать новую армию и изгнать готов из Италии. Нарсес выполнил свою миссию умело и быстро; Тотила потерпел поражение и был убит в бегстве; оставшимся в живых готам было позволено благополучно покинуть Италию, и через восемнадцать лет «готская война» завершилась (553 г.).
Эти годы завершили разорение Италии. Рим пять раз захватывали, трижды осаждали, морили голодом, грабили; его население, когда-то составлявшее миллион человек, теперь сократилось до 40 000,18 из которых почти половину составляли нищие, содержавшиеся за счет папских милостынь. Милан был разрушен, а все его жители убиты. Сотни городов и деревень разорились из-за поборов правителей и грабежей войск. Некогда возделанные земли были заброшены, запасы продовольствия сократились; только в Пиценуме, как нам говорят, за эти восемнадцать лет от голода умерло 50 000 человек.19 Аристократия была разбита; так много ее членов было убито в битвах, грабежах или бегстве, что слишком мало осталось в живых, чтобы продолжить работу сената Рима; после 579 года мы больше не слышим о нем.20 Великие акведуки, отремонтированные Теодорихом, были сломаны и заброшены, и снова превратили Кампанью в огромное малярийное болото, которое сохранилось до нашего времени. Величественные бани, зависевшие от акведуков, пришли в запустение и упадок. Сотни статуй, переживших Алариха и Гайзериха, были разбиты или переплавлены для изготовления снарядов и машин во время осады. Только руины свидетельствовали о древнем величии Рима как столицы половины мира. Восточный император теперь на короткое время стал править Италией, но это была дорогая и пустая победа. Рим полностью оправится от этой победы лишь в эпоху Возрождения.
IV. КОДЕКС ЮСТИНИАНА
История справедливо забывает о войнах Юстиниана и помнит о его законах. Со времени издания кодекса Феодосия прошло столетие; многие из его постановлений устарели под влиянием изменившихся условий; было принято множество новых законов, которые лежали в беспорядке в сводах законов; многие противоречия в законах мешали руководителям и судам. Влияние христианства изменило законодательство и толкование. Гражданские законы Рима часто вступали в противоречие с законами народов, входивших в состав империи; многие из старых законов были плохо приспособлены к эллинистическим традициям Востока. Весь обширный свод римского права превратился скорее в эмпирическое накопление, чем в логический кодекс.