1.4. Кимвры и тевтоны, готы и эрулы
Европа «железного века» с X по I в. до н. э. стала очагом рождения и ареной торжества греко-римской цивилизации и Римской империи, впервые интегрировавшей в едином политическом организме древние цивилизации Средиземноморья. Около 1000 г. до н. э. раннегреческие дорийские племена из ареала культур полей погребальных урн в Подунавье и на Балканах вторгаются с севера в Грецию, эффективно вмешиваясь в междоусобные войны ахейских государств, созданных родственным им по языку этносом на основе крито-микенской цивилизации эпохи бронзы.
Мощные «циклопические» крепости Микен, Тиринфа и других ахейских столиц, как и воспетый Гомером военно-морской флот парусно-гребных кораблей многочисленных басилевсов (царей, вечно враждующих между собою), оказались бессильными перед массами северных пришельцев с новым, железным вооружением. Дорийские и ионийские племена расселились по всей Элладе до Пелопоннеса, островов Эгейского моря и побережья Малой Азии. Смешиваясь с ахейцами приходивших в упадок городов микенской эпохи, они распространили новый хозяйственный уклад, основанный на пашенном земледелии, с тяжелым железным плугом, влекомым парой волов. Земли тесных равнин, зажатых между горами и морем Греции, были поделены на «клеры»-жребии эллинов и возделаны под пашни, виноградники, плантации оливы; горные склоны служили пастбищами и выпасами, а горные рудники обеспечивали «демиургов», мастеров-ремесленников греческих сельских общин, золотом, серебром, медью и железом.
Басилевсы «гомеровской Греции» IX–VIII вв., как Одиссей, пахари, воины и мореходы, возделывающие свое маленькое царство, словно собственный, вполне крестьянский двор, управляли этим аграрным, вооруженным военно-демократическим обществом Эллады. Нехватка сельскохозяйственных земель вызывала быстрое возрождение, на новой основе, городской жизни греческих «полисов», торгово-ремесленно-землевладельческих демократических городов-государств, ограничивших или вовсе упразднивших царскую власть. Однако весьма высокой оставалась зависимость жизни новых политических организмов, а с ними в конечном счете всего Средиземноморья, от колебаний и климаксов аграрного хозяйства, динамично развивавшегося в условиях очередного климатического потепления VIII–V вв. до н. э. (Randsborg, 1991: 27, 30).
Полисы быстро накапливали не только торговый капитал, но и растущий контингент свободных и безземельных граждан; как и в ранних аграрных обществах, выходом из положения стала экспансия, принявшая форму морской колонизации ближних и дальних островов и прибрежных земель Европы и Азии. Греческие «аргонавты» прокладывают морские пути в Понт Эвксинский (Черное море), с VIII в. возникают колонии эллинов в Северном Причерноморье, Италии и на Сицилии. Потеснив мореходов-финикийцев, они делят с ними Средиземное море, уступая могущественной финикийской колонии – Карфагену – Северную Африку и пиренейские побережья, до Геракловых столпов Мелькарта (так греки и финикийцы по-своему именовали скалы Гибралтарского пролива) и заселяя «Великую Грецию» Сицилии и Южной Италии, где италийские племена долгое время живут под давлением с юга – эллинов, с севера – этрусков Двенадцатиградья, могущественного союза царей еще одного из «морских народов» древности.
Модель крестьянского общества железного века, основанная на индивидуальном пашенном земледелии свободных общинников-воинов, впервые реализованная в Греции эллинов, а затем и в Италии латинян, в условиях Средиземноморья с давней цивилизационной основой великих древневосточных государств Египта, Месопотамии, Передней и Малой Азии, устоявшейся системой морских экономических и политических связей, путей и портов способствовала переходу к урбанизованому обществу, политии (букв. «гражданству», от полис – город, град), располагавшему новым и очень высоким экономико-политическим потенциалом.