Воцарение Георга II ненадолго прервало восхождение Уолпола. Новый король поклялся в неумолимой враждебности ко всем, кто служил его отцу; он уволил Уолпола и попросил сэра Спенсера Комптона сформировать новое министерство. Но Комптон вскоре продемонстрировал и признал недостаточность своих талантов; Каролина посоветовала мужу отозвать Уолпола, который привел аргументы, пообещав королю и королеве большее содержание; сэр Спенсер с благодарностью принял графство, и Уолпол возобновил свое правление. Именно к нему впервые был применен титул "премьер-министр", первоначально (как и в случае с христианами, пуританами и методистами) как оскорбительный термин. И он был первым главным министром, который сделал Даунинг-стрит, 10, своим официальным домом.
Его характер проливает свет на искусство достижения политического успеха. Он проучился всего год в университете и был слаб в том образовании, которое обычно присуще британским премьер-министрам. В его манерах и речи было мало элегантности. "Когда он переставал говорить о политике, - говорит Маколей, - он не мог говорить ни о чем, кроме как о женщинах, и распространялся на свою любимую тему с такой свободой, которая шокировала даже то простодушное поколение".28 Его сын Гораций не ставил ему в вину то, что он знал мало книг; "он знал людей, а не их труды; он советовался с их интересами, а не с их системами".29 Он достаточно владел латынью, чтобы использовать ее в качестве средства общения с Георгом I, поскольку тот король не знал английского, а Уолпол не знал ни немецкого, ни французского. Он обладал всеми качествами Джона Буля, кроме драчливости: он был крепким, блефовым, сердечным, добродушным, практичным; он наслаждался обедами и выпивкой, но работал не покладая рук, когда к этому призывали; и, возможно, подобно Джону Булю, он гремел кошельком, а не шпагой.
У него почти не было морали. Он годами жил в открытом адюльтере, не проявляя ни малейшего уважения к обходительному декоруму аристократических пороков. Он шутил с королевой Каролиной по поводу любовниц ее мужа; после ее смерти он посоветовал ее дочерям вызвать этих фрейлин, чтобы отвлечь ум скорбящего короля. Он смеялся над религией. Когда Каролина умирала, он послал за архиепископом Кентерберийским. "Пусть разыграют этот фарс, - предложил он, - архиепископ сделает это очень хорошо. Вы можете попросить его быть настолько кратким, насколько пожелаете. Он не причинит королеве ни малейшего вреда, больше чем пользы, и это удовлетворит всех мудрых и добрых глупцов, которые будут называть нас атеистами, если мы не будем притворяться такими же великими глупцами, как они".30 Он не верил в благородные мотивы и не признавался в бескорыстии. Как и Мальборо, он использовал государственные должности для накопления личного богатства. Он нашел политические сливы для своего сына Горация и других родственников. Затратив 200 000 фунтов стерлингов, он построил великолепный особняк в своем поместье Хоутон и украсил его картинами, оцененными Горацием в 40 000 фунтов стерлингов; он держал там открытый дом для всего графства Норфолк.31 Он был так же щедр, как и Джон Булл, потому что (если верить его врагам) не мог четко разграничить средства Джона Булла и свои собственные.
Он использовал деньги, чтобы купить членов парламента, как Ришелье использовал их для покупки армий, как Анри Кватр использовал их для обездвиживания противников. Уолпол прибегнул к ним как к последнему средству, после того как все более мягкие аргументы потерпели неудачу. Парламентская коррупция, сформировавшаяся при Карле II, достигла такой степени, что управлять Палатой общин, во благо или во зло, можно было только с помощью массивной смазки. Уолпол держал секретный резерв - даже специальную комнату - для покупки мест, голосов и редакторов; утверждалось, что он ежегодно тратил 50 000 фунтов стерлингов на субсидирование периодических изданий для изложения своей точки зрения.32 В 1725 году он побудил Георга I учредить достопочтенный орден Бани, состоящий из государя, великого магистра и тридцати шести рыцарей-компаньонов; Уолполу, как и Наполеону, казалось, что управлять людьми с помощью лент экономичнее, чем с помощью валюты.