Старая королева ледяными пальцами коснулась лба больного и прошептала:
— Сын мой…
Карл IX пронзительно вскрикнул от ужаса и попытался оттолкнуть эту руку. Потом приподнялся, оглядел всех безумными глазами и вновь упал на подушки.
Хрип вырвался из самых глубин его души:
— Кровь!..
На этот раз его видения стали реальностью. В постели действительно была кровь. Простыни были усеяны красными пятнышками! Кровь! Страшный кровавый пот агонии выступил на теле умирающего[12]. Карл в клочья изорвал на груди рубашку конвульсивно скрюченными руками. И все, кто был в комнате, с ужасом и отвращением увидели, что грудь и руки короля были в крови!
Даже Екатерина в страхе попятилась и закрыла глаза.
А Карл захрипел еще громче, и снова безнадежный крик прорезал тишину комнаты:
— Кровь на мне!
Вдруг рот его скривился, губы изогнулись, и страшный, зловещий смех вырвался из уст короля. При звуках этого смеха ужас проник в сердца тех, кто был в комнате. А Карл смеялся, и смех, похожий на вой, заполнил спальню, становясь все громче, пронзительней, звучней…
Вдруг все оборвалось, и Карл опрокинулся на подушки… он был мертв…
Королева склонилась над кроватью, положила руку на грудь сыну, и ладонь Екатерины стала алой от крови.
Тогда Екатерина выпрямилась, повернулась к смертельно бледному герцогу Анжуйскому и окровавленными пальцами схватила за руку своего любимого сына Генриха… она посмотрела на придворных и звучным голосом торжествующе воскликнула:
— Господа! Да здравствует король!
XLVII. Весна в замке Монморанси
Мы оставили наших героев 25 августа 1572 года, когда они въезжали в ворота замка Монморанси.
Читатель, вероятно, помнит, что, посетив когда-то Маржанси и окончательно убедившись в том, что его супругу Жанну де Пьенн оклеветали, маршал де Монморанси приказал своему управляющему отделать заново целое крыло замка для двух высокородных дам. Вот в этой части замка и разместились Лоиза с Жанной де Пьенн.
Маршал мечтал, что к женщине, которую он когда-то любил и любит до сих пор, вернется разум. Он так надеялся, что, увидев Маржанси и родной дом, Жанна испытает потрясение, которое возвратит ее к жизни… Но отправиться с ней в Маржанси Франсуа не сумел.
В это тяжелое время маршал де Монморанси считал своим долгом действовать, призвав все свое мужество и самоотверженность. Он устроил Жанну с дочерью в замке, а сам в тот же день приказал ударить в набат. По его приказу заперли ворота, убрали подъемные мосты, открыли плотины и заполнили водой рвы, которые в мирное время оставались сухими. Были заряжены восемьдесят орудий, и четыреста солдат замкового гарнизона заняли боевые посты. Короче, замок Монморанси был готов выдержать длительную осаду. Одновременно Франсуа разослал в разные концы нарочных.
Принимая окончательное решение, маршал де Монморанси долго совещался с шевалье де Пардальяном.
В тот же день под стенами замка собралось две тысячи четыреста хорошо вооруженных всадников. Они разделились на два кавалерийских отряда, по двенадцать сотен человек в каждом, один возглавил сам маршал, другой — Пардальян. Оба отряда выступили в разных направлениях. Их вели два человека, оставившие в замке тех, кого они любили больше всего на свете, и отправившиеся навстречу смертельной опасности, выполняя свой человеческий долг.
Маршал двинулся к Понтуазу, оттуда — к Маньи, потом повернул на север и дошел до Бове. Где бы ни был Франсуа де Монморанси, он собирал людей, способных воевать, прямо и честно разговаривал с ними, рассказывал о парижской трагедии, убеждал выступить с оружием в руках против любых попыток сеять смуту и раздор.
Если маршал прибывал в город, когда там, по наущению Екатерины Медичи, уже началась резня, он бросался в самую гущу схватки, приказывал бросать в тюрьму обезумевших убийц. На улицах городов по его распоряжению объявляли, что любой, кто осмелится грабить, насиловать, избивать, будет повешен на месте без суда и следствия. Целый месяц маршал с отрядом объезжал города и деревни, внушая ужас слишком рьяным католикам и спасая людей.
Шевалье де Пардальян действовал точно так же на своем направлении. Его отряд стремительно и неудержимо обошел за два месяца полпровинции, не миновав ни одного города, ни одного селения.
Пардальян направился в Лиль-Адан, затем в Люзарш, оттуда двинулся в сторону Санлиса и достиг Крепи. Его отряд неоднократно поворачивал то на восток, то на запад. Пардальян молнией прошел через Компьень и стремительным маршем проследовал в Нуайон.