«Бог единый пусть Сталач накажет. Подступил я с трехтысячным войском, А пять сотен осталось со мною!»
БОЛЬНОЙ ДОЙЧИН
Расхворался Дойчин-воевода В белокаменном Солуне-граде, Девять лет болеет воевода,
И в Солуне про него забыли. Думают, что нет его на свете.
Злые вести не стоят на месте — Долетели до страны арапской. Услыхал про то Арапин У со, Услыхал, седлает вороного, ю Едет прямо к Городу Солуню. Приезжает под Солунь Арапин, Под Солунем во широком поле,
Он шатер узорчатый раскинул,
Из Солуня требует юнака,
Чтобы вышел с ним на поединок, Чтобы вышел с ним на бой юнацкий. Нет юнака в городе Солуне,
Чтобы вышел с ним на поединок. Дойчин был, а ныне расхворался, го А у Дуки разломило руки,
А Илия младше, чем другие, Несмышленыш, боя он не видел,
А не то, чтоб самому сражаться.
Он и вышел бы на бой юнацкий, Только мать-старуха не пускает: «Ты, Илйя, младше, чем другие, Ведь Арапин тот тебя обманет, Дурня малого убьет, поранит, Одинокою меня оставит».
зо Как увидел тот Арапин черный,
Что в Солуне больше нет юнака, Чтобы вышел с ним на поединок, Обложил солунцев тяжкой данью:
С каждого двора берет по ярке,
Да по печи подового хлеба,
Красного вина берет по бочке,
И ракии жженой по бочонку,
Да по двадцать золотых дукатов,
Да к тому еще по красной девке,
40 По девице или молодице,
Что приведена совсем недавно,
Что приведена, но не поята.
Весь Солунь исправно дань приносит, Вот и Дойчину платить настало. Никого нет в Дойчиновом доме,
Кроме верной любы — молодицы, Кроме Елицы — родной сестрицы.
Хоть они всю дань давно собрали, Некому нести ее Арапу, so Дань Арапин принимать не хочет,
Без сестры, без Елицы-девицы. Извелися вовсе горемыки,
Плачет Ела в изголовье брата,
Белое лицо слезами мочит,
Братнино лицо кропит слезами.
Как почуял Дойчин эти слезы,
Начал сетовать болящий Дойчин:
«Чтоб мои дворы огнем сгорели!
Не могу я умереть спокойно,
60 Дождь сочится сквозь гнилую крышу!» Отвечает Елица больному:
«О мой милый брат, болящий Дойчин! Нет, дворы твои не протекают,
Это плачет Елица-сестрица!»
Говорит тогда болящий Дойчин:
«Что случилось, ты скажи по правде! Иль у вас уже не стало хлеба?
Или хлеба, иль вина в бочонках?
Или злата, иль холстины белой? то Или нечем вышивать на пяльцах? Нечего расшить и шить вам нечем?»
Отвечает Елица-сестрица:
«О мой милый брат, болящий Дойчин! Хлеба белого у нас довольно, . Красного вина у нас в избытке,
Хватит злата и холстины белой,
Есть у нас чем вышивать на пяльцах. Что расшить и чем узоры вышить. Нет, другое нас постигло горе: во Объявился к нам Арапин Усо,
Под Солунем во широком поле,
Из Солуня требует юнака,
Чтобы вышел с ним на поединок-Но в Солуне нет сейчас юнака, Чтобы вышел с ним на поединок.
Как узнал про то Арапин черный, Обложил солунцев тяжкой данью:
С каждого двора берет по ярке,
Да по печи подового хлеба,
90 Красного вина берет по бочке,
И ракии жженой по бочонку,
Да по двадцать золотых дукатов,
Да к тому еще по красной девке,
По девице или молодице;
Весь Солунь ему исправно платит,
И твоим дворам платить настало; Нету у тебя родного брата,
Чтобы дань собрал он для Арапа, Сами мы собрали, горемыки, юо Только как нести ее, не знаем,
Дань Арапин принимать не хочет, Без сестры, без Блицы-девицы;-Слышишь ли меня, болящий Дойчин, Как могу я полюбить Арапа! Слышишь ли, коль ты еще не помер?» Говорит тогда болящий Дойчин:
«Чтоб, Солунь, тебя огнем спалило! Или нету у тебя юнака,
Чтоб с Арапом вышел потягаться, но Нет, нельзя мне умереть спокойно!»
И зовет он любу Анджелию: «Анджелия, верная супруга!
Жив ли мой гнедой еще на свете?»-
Отвечает люба Анджелия:
«Господин ты мой, болящий Дойчин! Твой гнедой покуда в добром здравье, Хорошо я за гнедым ходила».
Говорит тогда болящий Дойчин: «Анджелия, верная супруга!
120 Ты возьми-ка моего гнедого,
Отведи гнедого к побратиму,
К побратиму Перу в его кузню, Пусть он в долг мне подкует гнедого; Сам хочу идти на бой с Арапом.
Сам хочу идти, да встать не в силах». И его послушалась супруга,
Вывела могучего гнедого,
К Перу-кузнецу с конем явилась,
А когда кузнец ее увидел,
1зо С ней повел такие разговоры: «Стройная невестка Анджелия, Неужели побратим скончался,
Что ведешь ты продавать гнедого?» Говорит красавица невестка:
«Что ты, Перо, мой любезный деверь! Побратим твой вовсе не скончался,
Но тебе велел он поклониться,
Чтобы в долг ты подковал гнедого,
Он идти на бой с Арапом хочет, но А вернется — и С тобой сочтется». Отвечает ей на это Перо: