Все началось два с лишним года назад, на исходе 2012-го. Когда дышавшая на ладан Османская империя наконец рухнула, развалившись на десяток эмиратов, моментально погрязших в кровавой междоусобной резне за ресурсы и территории. Вышло так, что на Аравийском полуострове не нашлось достаточно весомой силы – религиозной или политической – чтобы заполнить образовавшийся вакуум власти. У местных племен бедуинов не было регулярных армейских частей, если не считать банд рейдеров, что гоняли по пустыне на джипах с зенитными пулеметами или НУРСами от вертолетов, установленными в кузове. Они налетали на отдельные поселения, неспособные организовать серьезную оборону, убивали, грабили – и так же быстро скрывались в пустыне, увозя с собой чужое добро и рабов. В Европу, Центральную Азию и даже в британский Новый Свет хлынули потоки беженцев. Расцвело пиратство в Персидском заливе и Аравийском море. Отчаявшиеся, обнищавшие люди, в попытке урвать хоть маленькую кроху богатства на утлых суденышках – но большим числом – нападали на идущие из Средиземного моря в Персию или Британскую Индию танкеры и сухогрузы. Перевозчики несли колоссальные убытки.
В результате Лига Мировых Наций на пленарном заседании в Амстердаме в октябре 2013 года приняла решение о введении в регион миротворческих сил. Две крупнейших европейских державы – Британская империя и Германский Протекторат – направили вооружённые силы в регион. Видимость миротворческой операции сохранялась недолго. Уже спустя несколько месяцев стало очевидно, что истинной целью присутствия в регионе англичан и немцев было овладение нефтяными месторождениями, оставшимися без хозяина. Столкновение сил было неизбежно, и оно произошло ранней весной 2014 года. Кто первым открыл огонь было неясно, да это было и несущественно, любое мало-мальски серьезное кровопролитие являлось лишь поводом к открытым боевым действиям. Итак, весной 2014 года в Аравии вспыхнула первая за два века масштабная колониальная война. Поначалу рейхсвер уверенно наступал, дойдя почти до Эр-Рияда на севере и заняв Сану на юге. Но британцы быстро опомнились, подтянули из Египта и Синая свежие силы, и к лету немцы были практически всюду отброшены к побережью. Война приобрела позиционный характер, рейхсвер зубами вцепился в берег, предпринимая более-менее успешные вылазки в центр пустыни, британцы окопались на месторождениях в глубине страны.
Российская империя, как ни странно, к схватке за нефть не присоединилась. Приоритетной задачей русских был выход к Константинополю и захват Босфора и Дарданелл. С этим русская армия управилась всего за три месяца. Второй целью было расширение своего влияния на Переднюю Азию с тем, чтобы выйти на востоке к границе Персии, а на юго-западе – к Иерусалиму. И с этим у русской армии приключились проблемы. Войска фельдмаршала Голицына остановились в горах на юге Турции, уже почти полгода пытаясь прорваться через оборону Резы-бея, объявившего себя султаном Анатолии. Так или иначе, в Аравию русский царь войск не послал, и здесь сохранялся статус-кво между Британией и немцами. И затянувшаяся война начинала деморализовывать германских солдат. Особенно после катастрофы в Восточной Африке.
В конце 2014 года англичане воспользовались тем, что семь из девяти дивизий, расквартированных в Дар-эс-Саламе, были опрометчиво переброшены германским командованием для усиления группировки в Аравии. Стремительным рейдом из Родезии корпус генерала Чарльза Корнуэлла взял оставшиеся немецкие части в клещи и учинил в столице колонии кровавую баню. Немногие выжившие – солдаты и гражданские – успевшие эвакуироваться морем, рассказывали о жутких зверствах англичан на немецкой территории. Известие о потере Восточной Африки всколыхнуло Германию, царили воинственные настроения, звучали призывы жестоко покарать “томми” за преступления, но действенных результатов в переломе хода войны это не дало. Более того. Спустя пару месяцев милитаристская лихорадка пошла на спад, а в обществе начали говорить о том, зачем вообще было лезть в эту проклятую Аравию. С Ближнего Востока в метрополию прилетали рейсы с цинковыми гробами, огромные военные расходы подрывали экономику и население день ото дня нищало. Мысли, высказываемые Уве Кёллером приходили на ум большинству немцев, но немногие осмеливались высказывать недовольство в открытую. Пока что немногие…
Мужчины сидели в кабине броневика курили, и каждый думал о своем. Уве о своей Грете и ребенке, который должен был скоро родиться. Ханс – о матери, что ждала его дома в Дортмунде. На душе у обоих было паршиво. Несмотря на отповедь Кёллеру, Ланге был согласен с ним. Слишком затянулась эта канитель. Если не будет решительных действий в ближайшее время, могут начаться волнения. И в армии и в народе.