- Иди переодевайся, - сказал он. – И спускайся к завтраку. - Да, отец, - ответила Анна-Шарлотта Хоффманн, единственная дочь императора Германии. - И лучше сразу надень костюм для официальных приемов. Через час мы вылетаем в Берлин, там времени переодеться не будет. - В канун Рождества? Но почему? – новость была неожиданной, но это, похоже, объясняло столь ранний подъем. Если кайзер просыпался в пять утра, значит в пять утра просыпался и весь замок. - Что случилось? - Увы, кое-что случилось, Ани. Я все расскажу за завтраком. Иди.
Мужчина подошел к дочери, снял с нее залепленный уже подтаявшим снегом шлем, шерстяную балаклаву, и нежно поцеловал в лоб. А затем развернулся и стал подниматься на третий этаж, в свой кабинет.
Проводив его взглядом, Анна лишь вздохнула, поставила ледяной автомат на стойку возле часового на этаже, и направилась в свою спальню.
Комната встретила ее беспорядком. Кровать была всклокочена, простыня сбилась комом, а подушка лежала на полу. Когда ее сон бесцеремонно прервала сирена тревоги, у девушки было лишь чуть больше минуты на то, чтобы вскочить, быстро одеться, схватить оружие и бегом выскочить во двор. Расшнуровав высокие ботинки и оставшись в носках, Анна начала прибираться. Стянула через голову тяжеленный бронежилет, сняла бело-серый зимний камуфляж, аккуратно сложив форму на стуле у кровати и задвинув под него ботинки. Заправила постель. И, выключив в комнате свет, чтобы глаза привыкли к утренним декабрьским сумеркам, переоделась в серую парадную форму Берлинской военной академии, в которой училась. До рассвета оставалось почти два часа, но в широком окне она уже могла различить – а что не видела, то дорисовывала память, - холодный морской пейзаж. За окнами все так же бушевал шторм. Северный ветер нес тяжелые волны, черный океан выл и грохотал, изливая ярость бешенными ударами о скалу, на которой высился замок Эдельштайн. К востоку, насколько хватало глаз, тянулся болотистый берег, поросший чахлым тростником, к западу открывалась широкая дельта Эльбы. Лишь одинокий утес клыком впивался в грудь моря, и на этом клыке тысячу лет назад гордый норманн, приведший драккары из далекой северной земли, построил крепость. К югу – из окон комнаты Анны этого было не видно – до горизонта простирались темные хвойные леса, рассеченные посередине серой лентой реки, а где-то за ними, скрытый от глаз, лежал порт Гамбург. С самого детства из окна комнаты она смотрела на этот суровый пейзаж. И любила эту землю, это холодное море и пустынный берег.
Принцесса посмотрела на часы. Четверть седьмого. Пора спускаться к завтраку. Она вновь включила свет и в последний раз оценивающе осмотрела себя в зеркале. На нее глядела двадцатилетняя черноволосая девушка. Среднего роста, на голову ниже отца – в этом Анна пошла не в него, - но с такими же холодными серыми глазами. Костюм сидел на ней безукоризненно. Надев строгие черные туфли мужского фасона, девушка улыбнулась своему отражению и вышла из комнаты. Замок просыпался. Всюду сновали слуги, горничная, добрая старая Лотта, ждала у двери с кипой свежего постельного белья. - Доброе утро, госпожа, - поприветствовала она Анну. – Как вам сегодня спалось? - Хорошо. Вот только мало, - пожаловалась девушка. – В моей комнате убирать не нужно, постель еще свежая, в остальном тоже порядок. Но – спасибо.
Слуги знали свою работу. Ранее утро или нет – если хозяева проснулись, то пора прибираться в комнатах.
- Благодарю вас, госпожа, - поклонилась Лотта. – Доброго вам дня! - И тебе тоже, - ответила Анна и начала спускаться вниз, в обеденный зал.
Семья уже собралась в полном составе. Во главе длинного стола черного дерева, укрытого кремовой скатертью, сидел отец. Он тоже оделся по-деловому, на нем был светло-коричневый китель с наградной планкой и золотым партийным значком. Фуражка в тон стояла на небольшом журнальном столике сбоку. Справа от отца сидела Магда – его нынешняя супруга и мачеха Анны. Роскошная платиновая блондинка в бежевом платье с голубой окантовкой, что подчеркивала цвет глаз. Она была лишь на двенадцать лет старше Анны и относилась к той равнодушно-холодно. Впрочем враждебности и неприязни никогда не проявляла. Все равно – ну и ладно, Ани это не слишком заботило. И, наконец, за мачехой сидели мальчишки. Два сводных брата принцессы – Оскар, которому шел двенадцатый год и девятилетний Ханс. Девушка не питала теплых чувств к Магде, но очень любила братьев. Оскар, как и Ани, внешностью пошел в отца. Высокий задумчивый лоб, волосы цвета вороньего крыла и серые глаза. Ханс же унаследовал материнские черты, вихрастую шевелюру цвета спелой пшеницы и огромные васильковые глазищи. Пройдет лет девять-десять, мальчишка вырастет и станет грозой девушек, это было бесспорно. Оба брата были одеты в парадно-выходную форму кайзерюгенда, несмотря на время каникул. Коричневые рубашки с черными галстуками, черные же бриджи до колен и ботинки на высокие гольфы. Ханс, более ласковый из братьев, радостно помахал Анне рукой, Оскар же просто вежливо улыбнулся. Улыбнувшись в ответ, Анна поздоровалась и заняла место за столом по левую руку от отца.