Кира обошла фундамент страшного капища. Перед ней лежали на развороченном грунте массивные, спекшиеся от многовековой ржи, цилиндры, густо переплетенные паутиной изломанных, смятых трубопроводов и кабелей, местами еще сохранивших на себе остатки изоляции. Кое-где виднелись какие-то непонятные механизмы и перекрученные пакеты электронных схем.
– Компрессоры второго контура планетарных двигателей, – пояснил Детеринг, пиная ногой ближайший к нему цилиндр. – С надежностью техники дела у ребят обстояли дурно… Мои сканеры говорят, что здесь, в топях, – он показал на обманчиво зеленую равнину, – лежит целый звездолет. Маленький, конечно, но все равно можно сделать бизнес. Не хочешь заняться?
– Если будет время… – скривилась Кира.
В таких местах бывать ей еще не приходилось. Жуть буквально ввинчивалась в затылок, мешая дышать. О том, чтобы ступить через темный, неровный контур грубо вырезанных камней, – то, что осталось от фундамента капища, – не стоило даже и думать.
– Их убивали здесь долго, – прошептала девушка. – Их заставляли мучиться даже не часами, а сутками. И длилось это тоже долго. Лет сто…
Взгляд Детеринга, направленный на Киру, вдруг заострился.
– Пойдем, – он цепко ухватился за ее плечо и почти потащил девушку прочь от болота.
Она пришла в себя уже на кухне, под струей холодной воды. Йорг налил Кире полстакана виски, сунул бутерброд с консервированной ветчиной и закурил очередную черную сигару.
– Я оказался подслеповатым, – непонятно сообщил он. – Давай, допивай, и будем собираться. Тебе действительно не стоит здесь засиживаться…
Глава 4
Киру он вез на заднем сиденье, широкая стойка складной крыши не позволяла ее заметить, и дело тут было не столько в нелепом наряде – ха, в Виктории можно встретить и не такое, – сколько в нежелании быть увиденными вместе. Детеринг не знал, каким кругом знакомств располагает его неожиданная помощница, а рисковать случайным взглядом не желал.
Пока, по крайней мере.
Йорг высадил девушку возле небольшого домика на восточной окраине, потом спустился в район порта, промчался по набережной и, снова выехав из города, вскоре нашел себе пристанище в одном из многочисленных дешевых мотелей на берегу океана. Мелкая волна уже поблескивала в свете звезд, очень ярких здесь, в субтропическом поясе мира, относительно близкого к центру Галактики. Взяв в кафе жареный пирог с креветками и большой кувшин пива, Йорг устроился на крохотной деревянной веранде своего бунгало, обращенной к пляжу. На столике уютно светилась зеленым абажуром маленькая лампа, сбоку от нее мелькал и бубнил инфолентой развернутый в четверть экрана коммуникатор. Фиолетовый, словно подсвеченный снизу, горизонт вырезал черным низкий длинный профиль огромного торгового судна, подходящего к океанскому порту Виктории; на высокой мачте корабельного радара ровно мигали три оранжевых огонька. Детеринг смотрел в светящееся небо, не пытаясь разобраться в ракурсе рисунка созвездий относительно наиболее ярких ориентиров, от этой «привычки юных штурманов» он избавился давно – он просто смотрел.
Где-то там, в этой пылающей для него тьме, хищно наблюдал за движущимися транспортными конвоями чей-то глаз. Пиратские командиры были осторожны, мало походя на своих прославленных легендами морских предшественников: в случае недооценки сил сопровождения шансов уйти и оторваться у них оказывалось мало, любая ошибка означала неминуемую, неотвратимую гибель всего экипажа. Практически ни один рейд не обходился без потерь, поэтому ценность добычи должна была с лихвой перекрыть стоимость ремонта и набора новых бортовых специалистов. С последними, впрочем, дело обстояло попроще. После войны карьерный лифт в имперских ВКС сперва забарахлил, а потом и встал совсем. Чины стали получать не лихие рубаки, яростно сражающиеся на галактических трассах с теми же пиратами, не отчаянные ребята из патрульных экипажей Фронтира, редко возвращающиеся на базу с полным боекомплектом, а, в нарушение всех старинных традиций, угодливые «ползуны», предпочитающие разнообразную штабную и тыловую деятельность. Исключение составляла молодежь из семей старой земельной и промышленной аристократии, но эти, честно навоевав к тридцати годам свои генеральские лампасы, о дальнейшей службе слышать не желали. Зачем морочить себе голову, командуя легионом и выслушивая при этом дикий бред вышестоящего начальства, которое уже десять лет не поднималось на борт, если дома ждут едва не все радости жизни? Успешная военная карьера была необходима для того, чтобы тебя считали своим в «приличных домах», и не более. Меж тем множество офицеров и унтеров, устав годами летать без особой надежды на повышение, подавали рапорт и уходили. А дальше путей было два: либо идти в транспортную компанию – та еще безнадега, или же, плюнув на все, искать судьбу пирата.
И тогда начиналось нечто интересное. Ни один, даже самый сумасшедший сенатор никогда не решился бы выставить законопроект, хоть как-то ограничивающий два священных Права Человека: право на свободу перемещений и право на самозащиту. Ношение гражданского оружия еще могло быть ограничено в случае приговора по «тяжелой» статье, но с каторги не все возвращались живыми, а вот какой-либо формальный учет лиц, меняющих место жительства, производился исключительно по их собственному желанию – регистрировались люди, получающие правительственную пенсию или же какие-то социальные выплаты. Конечно, «вычислить» обычного законопослушного гражданина было нетрудно, хотя бы по его налоговым отчислениям, но в целом, исчезнуть на несколько лет, а то и десятилетий, мог каждый желающий. Происхождением вдруг возникшего капитала если и интересовались, то только на «старых» планетах с их относительно развитой бюрократической машиной, тогда как новые колонии не страдали подобными предрассудками. В конце концов, биржевые игроки обычно скрывались под псевдонимами…
За пять лет везучий «джентльмен удачи», тем более специалист-офицер, не говоря уже о пилоте или штурмане, мог обеспечить безбедное будущее и себе, и своим потомкам. Да, дело могло закончиться в первом же вылете, особенно учитывая тот факт, что опытные и удачливые командиры редко брали к себе новичков, разве что те имели впечатляющий послужной список во Флоте. Да, о развитой поисково-спасательной службе приходилось забыть – в лучшем случае на помощь придут такие же, как ты. Но человек ВКС, видевший Фронтир, познавший смертельную тоску долгих патрульных рейдов с их выматывающим душу ожиданием врага, на подобные риски смотрел снисходительно.
Попытки покончить с пиратством, конечно же, предпринимались. После нескольких весьма дорогостоящих операций Флоту удалось выдавить флибустьеров с наиболее значимых для Империи трасс, но на этом все и кончилось. Не было сделано главного – ни один штабной ум не решился запланировать хотя бы вскрытие основных пиратских баз, этих затерянных в безбрежном трехмерном океане островков, на которых всегда можно было отремонтироваться, подлечиться и, главное, пополнить энергетику. Причина такой беспомощности лежала на поверхности. Как предполагали в Сенате, львиная доля баз принадлежала корварцам, и любая попытка карательного рейда неминуемо привела бы к столкновению с очень серьезными силами, ощутимо превосходящими человеческие и в технике, и в оперативном искусстве. Конечно, Корвар являлся давним и последовательным союзником Империи Человечества, но вот верховная власть – в человеческом, опять же, представлении – существовала у корварцев только в дни войны. Все остальное время кланы вели меж собой торговые битвы: бескровные, однако не менее от того ожесточенные, к тому же уделом некоторых кланов были не только наука и торговля, а еще и сражения. В чрезвычайно сложном корварском обществе такая ситуация устраивала всех, ибо в случае опасности для расы боевые кланы немедленно выставляли весьма впечатляющие соединения, способные принять первый удар или даже закончить войну еще до подхода остальных. О том, чтобы попытаться решить «корварский вопрос» военными методами, Империи не стоило и думать. Цивилизация «щитоносцев», как тех иногда называли из-за внешних скелетных элементов на груди и на спине, насчитывала долгие тысячелетия, их дьявольски запутанная история знала одну почти свершившуюся глобальную военную катастрофу, после которой, собственно, и началась стремительная космическая экспансия, поэтому расу homo они превосходили не только в технологиях, но и в виртуозном по своей изощренности искусстве стратегии.