Эффект от этого был мгновенным и мощным.
Башня содрогнулась. Пылающий шар энергии вырвался из артефакта. Медные черепа жадно поглощали эту силу, их глазницы горели жутким огнем. В своей башне Ифрикс дожидался видения. Магия нахлынула снизу, проходя по ногам через хаос измененной плоти, заставляя кровь бежать быстрее. Золото в чаше закипело и Ифрикс, жадно согнулся над ней. Видения, получаемые на рассвете, были самыми яркими и правдивыми.
Но он был не единственный, кто ожидал восхода солнца. Едва забрезжил рассвет, небо озарилось. Десятки толстых молний ударили не из туч, но сквозь их, исходя не из этого владения, а откуда-то извне, из небесного вихря, звездной Галактики, проглядывающей через северное небо. Молния была белой, но своим колдовским зрением Ифрикс мог видеть разряды Азира, сопровождавшие каждый удар молнии, приводящие ветры Хамона в смятение.
Первая молниевая стрела расколола вершину горы к северо-востоку. Много других вонзились в разные места долины к северу от Серебряной реки. Но первый разряд оставил после себя на горном пике внушительную фигуру в гладких доспехах, окруженную несколькими телохранителями. Оглядев местность, воин расправил широкие крылья из невероятной энергии и взмыл в черные небеса, навстречу дождю. Другие разряды посеяли энергетические купола вокруг Ярких Горных врат.
Прямо как в видении Ифрикса купола погасли, являя на свет небольшую армию, но эти воины носили темно-бирюзовые доспехи, а завоеватели Акши — золотые. Внезапно изображение в чаше дрогнуло, и Ифрикс отшатнулся от золота с ошеломленным выражением лица. Выражение лица медленно менялось на твердое. Он щелкнул пальцами, поскреб ногтями платиновый пьедестал. Призвал силу Тзинча, пытаясь стабилизировать изображение. Но заклинания Ифрикса были бессильны. Он пожелал просмотреть сознание этих чужаков — узнать все их секреты и планы.
Колдун позволил себе робкую улыбку.
Но умы незнакомцев были закрыты для него. Их мысленные образы дрогнули.
Улыбка на лице Ифрикса испарилась также быстро, как душа в кузнице душ. Колдун с недовольным видом выглянул из окна. Солнце уже осветило лежащий под крепостью Разрушенный город. Оно светом подчеркнуло Сводчатый хребет и нижнюю часть туч. Затем светило встало над скалистыми утесами и крутыми берегами великой долины Анврока, пересиливая свечение, исходящее от Серебряной реки.
— Нет, нет! Покажи их мысли, их цели! — Ифрикс стремительно жестикулировал над жидким золотом. Вид гор скрылся под гладкой поверхностью. Фокус в чаше перескакивал с одних бирюзовых воинов к другим. — Нет, нет, нет, нет! Покажи мне, покажи! Я требую это! Именем тысяч имен Тзинча, покажи!
Солнце перестало светить в крепости. День в Висячих Долинах Анврока прервался. Магический шар рухнул вниз. Глазницы черепов погасли.
— Нет! — Ифрикс сконцентрировал свою волю на чаше. Он мог видеть каждый уголок этой земли, каждую щель на скале — но когда он обращал взор на грозовых воинов, то слеп.
Ифрикс по-кошачьи зашипел и ударил рукой по постаменту. Золото всколыхнулось. Он смотрел на него до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы.
Порыв воздуха зашелестел его одеждой. Смешок, исходящий из двух глоток одновременно нарушил тишину святилища.
Его хозяин прибыл.
Ифрикс прикрыл глаза. Пробормотал короткую молитву Тзинчу, черты его лица разгладились. Абсолютно спокойный, он повернулся лицом к источнику своего могущества и своей боли.
Глава 4
Великий Оракул
Высокое существо стояло в западной стороне комнаты, опираясь на тонкие, но оплетенные жесткими мышцами ноги. Демон Хаоса, Повелитель Перемен. В обеих руках он сжимал посох, увенчанный привязанным гримуаром, бормотавшим собственным голосом. Поверх книги лежала металлическая рыба. Из всех вещей своего наставника Ифрикс наиболее всего ненавидел эту рыбу. Она кривила свою морду, когда думала, что Ифрикс не видел. Колдун словно чувствовал презрение хозяина.
Повелитель Перемен раскрыл свои широкие крылья, частично покрытые синими перьями, являвшимися энергией тайной магии, частично лысой, сухой кожей. Все это притягивало взгляд, но по-настоящему поражало наличие двух птичьих голов.
Демон оперся на посох и вытянул перед собой обе длинные морщинистые шеи, с головами, на которых покачивались головные уборы. Одна птичья голова смотрела с одобрением, вторая с разочарованием.
Демон являл собой существо мысли — головы смотрели одновременно и в прошлое, и в будущее. Ифрикс с тревогой заметил, что голова, смотревшая в будущее, была нахмурена.