Я сидел ни жив ни мёртв. Встать не мог - нога болела жутко, а в душе поднялась горькая обида. Слёзы сами навернулись на глаза и ручьём потекли по щекам. Помог, называется!
- Ну, тише, не плачь, - проговорил кто-то над ухом и погладил меня, успокаивая, по голове. – Машка всегда язвой была и импульсивной. Попсихует и успокоится. Да и расстаться нам давно уже надо было.
Разлепив слипшиеся ресницы, я посмотрел на говорившего, и если бы смог, то отпрыгнул – говоривший был никто иной, как медведь.
Я сжался в комок, ожидая удара, но его не последовало.
- Вставай! – произнёс медведь-переросток и подал мне руку.
Лежачих не бьёт, что ли?
- Я не могу-гу-гу, - заревел ещё пуще я после того, как уцепившись в его лапищу, попробовал встать. Боль была такая сильная, что слёзы сами уже градом текли.
Медведь аккуратно осмотрел мою ногу, ощупал коленку почему-то и вынес вердикт:
- Перелома нет.
Затем он с лёгкостью поднял меня на руки вместе с пакетом и понес в машину.
- Убивать меня решил, что ли, в лесу, чтобы удобней прикапывать было? – всхлипнув, спросил я, как только меня усадили на переднее сиденье.
- Ты что, совсем? Я девушек не обижаю, особенно таких красивых и хорошеньких как ты, - промурлыкал он, пристёгивая меня ремнём безопасности.
Сначала я нервно захихикал от услышанного, но поняв всю абсурдность ситуации, снова заплакал. Он не понял, что я парень! И если ему сказать сейчас про это, то он меня точно в лес завезёт и прибьёт!
- Да хорош реветь! А то слёзы меня нервируют! – вдруг рявкнул он.
От его крика я замер и уставился испуганно на него, а этот гад, пользуясь моим замешательством и стрессом, быстро приблизился и, чмокнув в нос, так же быстро отстранился.
- У тебя такие веснушки сексуальные, - прокомментировал он и расплылся в довольной улыбке. – Так и хочется их поцеловать.
Рука зачесалась дать ему в нос, а на языке вертелись матерные ругательства, но я удержался от этого глупого поступка и, отвернувшись, снова тихонечко всхлипнул.
Мамочка, ну зачем тебе хлеб нужен был?! И без него неплохо же ведь жили! Всё, больше в магазины ни ногой, хоть стреляйте!
Пока я мысленно давал себе зарок, медведь уже сел в машину и завёл её.
- Ну что, поехали, прекрасная незнакомка! – скомандовал он, и машина резво сорвалась с места.
Мне показалось, или он с сарказмом произнёс про прекрасную незнакомку? Всё, я сейчас снова разревусь!
Как только мы выехали со двора и вырулили на проспект, я понял, что у меня есть шанс остаться в живых.
- Ты не мог бы высадить меня тут? – тихо спросил я и с надеждой посмотрел на медведя.
- Ты же идти не можешь, – резонно ответил он и даже не глянул на меня.
- А мне уже стало лучше, - пискнул я и добавил. – Честно-честно!
- Хорошо, - согласился медведь и, посмотрев на меня, остановился. – Иди!
Ура! Я свободен! - ликовал я, пока не открыл дверь и не попытался выйти. Скривившись от боли, я мужественно, почти мужественно, слёзы не в счёт, выбрался из машины. Туфли всё ещё были на ногах, поэтому к боли был бонус в виде каблуков, на которых я и на здоровых ногах еле держусь.
Держась за дверцу, я понял, что дальше и шагу не сделаю, но перед глазами ясно всплыла картинка холмика под берёзкой, где нет даже крестика, и я всё же отлепился от злосчастной машины, стоя фактически на одной ноге и шатаясь от лёгкого дуновения ветерка. Спиной я почувствовал скептический взгляд медведя, и это придало мне сил на следующий шаг, ну или прыжок, потому как по другому я явно не смогу.
Ту-ту-ру-ту! Смертельный номер! Прыжок на одной ноге, обутой в туфли на огроменном каблуке! Раз, два…. Два с половиной… два с хвостиком… два на верёвочке…. Два на сопельке…
Три!
И я не прыгнул, потому, как меня взяли на руки и снова посадили в машину.
- Глупышка, ну и зачем мучаешь себя, если тебе больно? – тихо спросил медведь укоряюще глядя на меня своими карими глазищами.
- Мне не больно!
- Вот упрямица! – восхищённо сказал Мишенька и игриво добавил. – Мне такие нравятся!
Я напрягся от его слов. Это чего он такое говорит? Какое нравится? Я парень!
От злости я уже готов был высказать ему это, но потом вовремя спохватился. Нет, он точно меня прибьёт!
Губы сами некрасиво скривились, будто я лимон съел. Чтобы опять не заплакать, я отвернулся и уткнулся в окно. За всю жизнь я столько не ревел как за последний час! Дожился!
- Сильно болит? – сочувствующе спросил медведь, истолковав мой вид по-своему.
Мне ничего не оставалось, как угукнуть. Тяжело вздохнув, медведь ещё секунду молчал, а потом завёл машину.
- Тогда нужно быстрее ехать, чтобы обезболить, - серьёзно произнёс он, и у меня опять затеплилась надежда на то, что не всё так плохо: пока он думает, что я девушка, я жив, а сейчас мы приедем в больницу, и тогда я смогу от него отвязаться.
Машина на огромной скорости неслась по улицам города, обгоняя и подрезая другие автомобили. Рано я про шанс подумал…. Он тает прямо на глазах, как снежинка на ладони, потому как вполне возможно: я живым не доеду. Вцепившись в ручку, я искоса стал рассматривать Мишеньку.
Имя ему под стать. Миша, Медведь. Огромный, мускулистый, с большими руками, на которых явно выделялись литые мышцы, и как мне показалась, что у него были мышцы даже на пальцах, которыми он вцепился в руль.
Глянув мельком на свои тонкие музыкальные пальцы, я тяжело вздохнул и, спрятав их в складки платья, продолжил дальше рассматривать «Мишеньку» с каким-то мазохистким рвением.
Широкая рельефная грудь мерно вздымалась, а на толстой шее пульсировала синяя вена. Черты лица крупные, рубленные. Нос видимо, был сломан, и поэтому была видна светлая полоска от шрама на переносице, ну и соответственно он был немного искривлен. Губы также крупные и полные. На упрямом подбородке видна ямочка, а на щеках - темная однодневная щетина. Волосы тёмные, каштановые и взъерошенные, словно он только что из берлоги вылез после спячки. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, не меньше, но и не больше двадцати шести.
За ним явно девушки вьются толпами, не то, что за мной… Ни одной, не считая Настьки с первого подъезда, но она просто подруга, вместе с которой в детстве играли в песочнице и лепили куличики .
На очередном повороте машину чуть занесло, и когда она сбросила резко скорость, меня чуть не впечатало носом в панель. С таким темпом я скоро зарекусь на машинах ездить!
Дальнейший путь я проделал с зажмуренными глазами и вцепившись в дверцу мёртвой хваткой.
Я живой? – спросил я сам у себя, когда машина остановилась и двигатель заглох.
Открыв глаза, я осмотрелся по сторонам и нахмурился.
- А где больница? – удивлённо спросил я, глядя на обычный двор обычной девятиэтажки.
- А зачем она? – ответил вопросом на вопрос медведь и честными глазами посмотрел на меня.
Я только ресницами захлопал. Это что, получается, мы не в больницу ехали, как я наивно предполагал?
Пока я пытался справиться со своим негодованием, Мишенька вышел из машины и, открыв дверь с моей стороны, сгрёб меня на руки.
- Мне домой надо, - слабо выдавил я из себя, когда этот танк направился к подъезду. – Мама волноваться будет…
- Как тебя зовут? – вдруг остановившись, спросил Мишенька и пристально стал смотреть на меня.
Интересно, он слышал, что я ему говорил?
- Меня Миша, а тебя? – опять спросил он и приподнял бровь.
- Саша, - каркнул я и залился краской, зажмурившись.