— Можно поаккуратней? — не выдержала я. — Ты же его специально разбил на моих глазах!
— Че, пожалела? — довольно хохотнул зятек. — Че, в доме горшков мало? Вон, все полки ломятся от добра, а ты над всякой дрянью трясешься! Я ж говорю — жлобина! Над каждым черепком готова удавится от скупости! Глянь, коли не совсем ослепла: здесь горшками да всякой посудой все заставлено и завалено! Подумаешь, разбился, беда какая! Зато его уже мыть не надо. Тута радоваться надо, а не морду недовольную корчить! Да бери ты взамен этого старья любой другой горшок, подавись им! Их тут бить — не перебить! И когда ты, наконец, вон из дома уберешься? — взялся за очередной горшок со сметаной драгоценный супруг Даи. — Это теперь мой дом, я здесь хозяин, и те здесь делать неча! Надоела хуже горькой редьки! С души от тя воротит! Терпел тя, скоко мог, а щас, после того, как ты меня чуть не убила, все, хватит! Дура припадочная! Три дня те сроку — и чтоб духу твово здесь не было! Дая, а ну, скажи этой старой деве, кто те дороже — я, или она?
— А сам отсюда вылететь не боишься? — усмехнулась я — Да только ты, в отличие от меня, не просто так уйдешь, а в том же нищенском тряпье, в котором тебя из сточной канавы выловили. И заодно получишь еще одно украшение, но уже под другим глазом. И нос твой еще разок сверну, но уже на другую сторону. Не зли меня лучше, а не то вчерашняя история повторится.
— Перестаньте вы, оба! — вмешалась Дая. — Лия, хоть ты помолчи! Неужели так трудно сдержаться и язык попридержать? Да что с тобой сегодня такое творится?! Пошла — так иди, не задерживайся. Вернешься — загляни ко мне.
— Во-во, двигай отсель, надоела! Пшла прочь! Можешь не возвращаться! Плакать не будем! Помрешь — не расстроимся! На кой ты нам сдалась, дура старая? — напутствовал меня зятек.
Придержав ответ, что вертелся у меня на языке, и приглушив темную волну злости в душе, я пошла со двора. Сестрица, похоже, разделяет мнение мужа, или отношения с ним портить не хочет. А, ладно, сейчас не до них! В кармане лежит непонятное послание, которое мне бы очень хотелось как можно быстрей сбыть с рук.
Глава 3
Снова лесная тропинка, снова легкий шум деревьев. Снова к Мариде, как вчера, как тогда, четыре года назад… Или пять? Да нет, все же четыре. Только сейчас лето, веселый щебет птиц и теплый ветерок радует все вокруг, а тогда было преддверие зимы, мрачное тяжелое небо, пронизывающий холод и больно хлещущий ледяной снег… Да, верно, это было четыре года назад…
В тот ненастный, дождливый день, какие нередко случаются поздней осенью, к нам в дом заглянула Марида. Чем-то она была расстроена до крайности. Мне даже показалось, что ведунья еле сдерживала слезы. Хоть и сказала она матушке, что, дескать, пришла к ней здоровье проведать, настойки и мази принесла, а мыслями все же была далеко, думала о своем. И заметно, что думы ее одолевали очень невеселые. Не засиделась она у нас, быстро стала собираться домой. А перед уходом обратилась ко мне:
— Детка, дело к тебе есть. Заказ у меня возьмешь? Сможешь сплести кружево по этому рисунку?
Я развернула большой лист (это тоже был пергамент, тоже очень тонко выделанный, но размерами он был куда больше того лоскутка, что сейчас лежал у меня в кармане). Да разве то, что здесь изображено — кружево? Нечеткое сплетение линий, перехлесты… В этом углу вообще непонятно что! А здесь, похоже, маленький ребенок карандашом баловался, чиркал незнамо что и неизвестно как! Однако, чем дольше я всматривалась в рисунок, тем яснее становилось изображенное на нем: это нечто, похожее на переплетение веток, вот эти петли напоминают птицу в полете, а это очень смахивает на наложенные друг на друга звезды с острыми краями… Ну и так далее, и все в том же духе. Непонятная вязь, кое-где напоминает письмена южных народов, а кое-где линии настолько близко прилегают друг к другу, что трудно разобрать хоть что-нибудь. Все это вместе складывалось в очень сложный, непонятный рисунок, суть которого было невозможно уловить.
Я взглянула на Мариду. Ведунья в ожидании моего ответа сидела напряженная, как туго натянутая струна.
— Ну ладно, я попробую. Тут еще разбираться и разбираться надо. Ближе к концу месяца будет готово.
— Нет, — покачала головой ведунья, — к концу месяца будет поздно. Через три дня, или, крайний срок, через четыре.
— Да ты что, Марида! — ахнула я. — У меня и другие заказы есть, и тоже срочные! А тут работы немеряно! Разобраться же надо, я рисунок понять никак не могу!