Но какая все же красота получилась! Сняв изделие с валика, подержала его перед собой. Готовое кружево переливалось дивным блеском и чуть сияло даже в тусклом свете лучины. Не поверите: от него даже светлые блики по стенам идут! Глаз не оторвешь! Нет, я все-таки молодец! Не привыкла себя хвалить, но сегодня особый случай. За такое время, да с таким сложным узором, никто из моих знакомых мастериц, пожалуй, не справился бы. Но лучше поскорей сбыть с рук эту красоту, хватит с меня, насмотрелась на нее за эти дни! Еще, не приведи того Всеблагой, в дом к нам чудища заявятся — с них станется… Одевшись, и сунув под шубу завернутое в пергамент кружево, я направилась к ведунье.
На улице крутило и мело так, что не видно было вытянутой вперед руки. Сквозь пургу невозможно разглядеть даже соседних домов. За одну ночь намело большие сугробы, превратив все вокруг в огромное снежное поле. Такой страшной непогоды я не видела ни раньше, ни позже… Мало того, ветер сбивал с ног, острая ледяная крупа раздирала лицо, так вдобавок ко всему еще стоял совершенно немыслимый мороз. Достаточно сказать, что позже, уже по весне, выяснилось, что и в поселке, и в округе вымерзла часть деревьев…
Дорога под снегом обледенела, стала как гладкий каток. В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Но я настолько часто ходила к Мариде, что могла найти дорогу даже в такой пурге, хотя дорогой это назвать было никак нельзя. Снега за одну ночь навалило куда выше колена, да и сейчас мело без остановки… Под жуткие завывания ветра я брела, спотыкалась, падала, вновь поднималась, и брела дальше, мечтая об одном: лишь бы побыстрее оказаться в теплой избушке ведуньи.
Однако на много раз хоженой лесной тропинке меня ждали. Впрочем, и тропинки как таковой не было, а на ее месте лежал все тот же недавно выпавший снег, местами доходивший мне чуть ли не до пояса. Как я там пробиралась — не скажу и сейчас. Просто мне надо было идти — и я шла, если это можно было назвать ходьбой…
Несколько призрачных, страшных и размытых фигур окружили меня, чуть ли не ползущую по снегу, закружили хороводом, не давая идти дальше. Страшные лица, заглядывавшие в окно ночью, вновь появились передо мной.
"Уходи назад, возвращайся… Мы куда сильнее тебя… Ты не дойдешь… Заморозим… Одумайся… Брось то, что несешь, верни нам, отдай наше…Это наше, наше, наше…" — зазвучало у меня в голове. От их визгливого шепота закружилась голова, потемнело в глазах…
Длинные ледяные пальцы с острыми когтями прошли сквозь мое тело, сжали сердце, не давали вздохнуть. Я мгновенно заледенела настолько, что едва смогла поднять руку. Казалось, превратилась в кусок льда. Вот так, наверное, люди и замерзают…
Но вот что удивительно: от кружева, спрятанного на моей груди, пошло легкое, ровное тепло, согревающее тело и не дающее заморозить разум. Ледяные пальцы, доходя до кружева, отдергивались от него, как от огня. "Верни, отдай… Брось на землю, что несешь, и мы оставим тебя в покое. Иначе — заморозим! Если хочешь жить — отдай! Это наше, не твое! Отдай, отдай…".
А вот не отдам! С великим трудом сделала шаг по глубокому снегу, затем другой, затем еще…
Эти призрачные силуэты… Сквозь них мне приходилось чуть ли не проламываться, и при этом, пусть даже кратком соприкосновении, на меня веяло сводящим с ума холодом. Призрачных фигур вокруг становилось все больше и больше… Они окружили меня сплошной стеной, все яростнее вертелись вокруг меня, все пронзительнее кричали мне в уши, все сильнее хлестал ветер, все яростнее сжимались ледяные пальцы. Они хватали меня за руки, били по ногам… Из пустых глазниц, появлявшихся перед лицом, несло таким неземным холодом, по сравнению с которым стылый воздух казался чуть ли не горячим. Я шла — вместе со мной двигались и они, я падала — они склонялись надо мной, я поднималась — они шарахались от меня, а затем снова шли дальше рядом. И непрекращающийся шепот в голове, требующий отдать им кружево, вернуть то, что, по их словам, я пыталась у них забрать… Единственное, что я тогда могла сделать — это смотреть в землю, чтоб не встречаться взглядом с черными провалами глаз страшных лиц вокруг…
Почему я тогда не сошла с ума, не бросила все, не вернулась домой? Очень просто: даже для меня три бессонные ночи подряд, да еще постоянный, подспудный страх в душе, непреходящее напряжение — это многовато. Вдобавок, очевидно от усталости, мной овладело странное спокойствие, почти безразличие. Позже я, вспоминая события того дня, убедила себя, что призрачные фигуры вокруг меня — это были просто последствия крайнего утомления, вечного недосыпа, а все, что меня пугало в те дни, это все мне просто пригрезилось. Этого не было, не было — и точка! А то, что ледяные пальцы сжимали сердце — так просто тогда уж очень морозно было, мало ли что замерзающему человеку на ум приходит…