…Не надо человеку стремиться к чему-то такому эдакому! Зло это, от лукавого это, калечит жизнь тебе и другим. Неправильно это. Отвергнет тебя жизнь, если будешь таким. Вот так понимал жизнь русский мудрец и гений граф Толстой Лев Николаевич в возрасте пика – сорока от роду лет.
А истинно хороший человек – это Платон Каратаев: ни на что не напрашивайся, ни от чего не бегай, будь доволен всем, что тебе выпало – в том смысл и счастье; а другого, лучшего, и нет ничего.
…То есть. На примере самого высокопоставленного, самого потентного, самого благородного и одаренного героя русской классики – являет себя мысль. Что. Мечтать о великих делах, придерживаться благороднейших принципов, жертвовать жизнь в подвиге ради славы Отчизны, честь блюсти выше любой пользы – ложно это, бессмысленно и вредно для тебя и других. А правы и любимы – люди простые, душевно прямые и бесхитростные, которые просто плывут по течению и стараются построить свое личное счастье. А оттого и всем польза выходит.
Нам близок, понятен и любим простой человек, подчиняющийся течению своей жизни. Именно в этом смысл и правда.
40-Б. Герой – это ложь! Герой – это ошибка, гордыня, бред! Зло! Ибо людям от него – хуже.
Поэтому. Герой – чужд жизни. И герой чужд нам. Мы можем оценить его силы и порывы – но он не родной нам. Не любим нами. Мы не с ним.
40-В. И здесь же. Подтверждение исторического масштаба. Воображающий себя повелителем мира Наполеон – отталкивающий спесивец, лишь мешающий реальному ходу дел. А следующий течению событий Кутузов, не мешающий жизни разворачиваться так, как все идет – мудрец и победитель, который прав.
То есть!!! Жизнь и исход дел от человека не зависят!!! Смирись – всем лучше будет!!! И смиренный – возлюблен нашим братским сердцем, родной нам.
…Граф думал, что соединил христианство с историческим объективизмом Конта. Ему было чем гордиться.
Но клянусь, дело тут было в другом. И это я сейчас попробую показать. Это чрезвычайно важно.
41. А поскольку русская литература создана русской интеллигенцией. И, в свою очередь, на мировоззрение этой интеллигенции оказывала воздействие, во многом формировала. Писатель всегда носитель и выразитель идеологии своего слоя. То на феномене русской интеллигенции и необходимо остановиться. Феномен этот в мировой истории, кажется, беспрецедентен.
Итак. Петр I отправлял юношей (и не только юношей) учиться в Европу наукам и ремеслам. Оттуда, предполагалось, они вернутся современными квалифицированными специалистами. Кораблестроителями, горными мастерами, металлургами, архитекторами и судоводами; а также учеными разных наук. Причем владеющие немецким – языком современной передовой науки (позднее на главное место выдвинулся французский): чтобы читать специальную литературу и быть в курсе.
Они возвращались (пусть не все), набравшиеся премудростей. Но! Одновременно они набирались европейского вольномыслия, духа нерусского! С кем поведешься – от того и наберешься: они видели, что Европа была комфортабельнее, богаче и умнее – но одновременно в ней больше дозволялось говорить, думать и сомневаться!
Что передовая экономика проистекает из передового образа мыслей и отношений – так прямо они могли не формулировать. Но любой видел, что европеец прав имел больше, свобод имел больше, считалась власть с ним больше, и помыкать им как холопом власть не могла. И это производило на заезжих холопов сильное впечатление. А холопами на Руси были все. И знатный ты боярин – а все одно царев холоп.
И возвращались ученые люди из европ задумчивые и мыслей набравшиеся вредных. Насчет свобод и справедливостей. Насчет гражданских чувств и долга. И думать начинали об улучшении дел в стране и даже, тихо, про себя, меж узких кругов, об изменении российских порядков к лучшему. Грубо говоря, возвращались несколько диссидентствующими, инакомыслящими.
А вдобавок первейшее их назначение было не столько самим работы работать, сколько опыт свой местным кадрам передавать, поколения отечественных специалистов учить. То есть: зараза вольнодумства не просто коренилась в образованных кругах, но оттуда же и распространялась.
А вдобавок. Выучились они европейским языкам. И? Стали читать на них европейские книги. И отнюдь не только по специальности. И не только французские романы и немецкие трагедии! Век Просвещения настал в Европе – и мысли эти, глубоко противные русскому самодержавию, проникали в умы образованного сословия.