89. Отсутствие чувство собственного достоинства. Оно нам не по карману. Ты бессилен перед каждым, кто по своему положению хоть в чем-то конкретно и сейчас властен над тобой. Любой представитель власти, любой бюрократ, любое начальство – может удовлетворить твою нужду, а может отказать, и ничего ты с ним не сделаешь. И он – под настроение, для самоутверждения – может глумиться над тобой, и если только ты проявишь строптивость, гордость, недовольство – ничего для тебя не сделает, еще и напортит как может. А заскандалишь – полиция и суд примут его сторону. Вот и молчи.
90. Комплекс раба-бюрократа: бездушие, черствость, жестокость. Вот обычный человек. Нормальный и неплохой. Работает следователем. Или администратором любого уровня. И! Он перестает видеть в людях – таких же, как он сам, – живых людей. Возгонка подневольного раба в подневольный винтик государства происходит мгновенно. Функционер этажа инструкций и законов. Он гонит старушку еще за одной справкой. Он не дает очереднику квартиру, потому что первого января вышел новый закон. Он не принимает у обворованного заявление, потому что преступника все равно не найти, так зачем ухудшать показатели. Следователь арестует, а судья посадит честного человека, который при самозащите убил преступника: есть труп – значит, есть и тот, кто за это сядет. Раб воспроизводит рабство на любом уровне государственной пирамиды в меру данных ему полномочий.
91. Головотяпство. Худший хозяин – вчерашний раб. Плевать, что делать и как получится. Главное – по инструкции. Раз я назначен главным – делать что я говорю.
92. Продажность! Русскую полицию, русского чиновника – всегда было легко подкупить. Более того: он просто вымогал взятку! А почему нет? Если можно? И так заведено? И это улучшит ему жизнь? И тебе польза – сделает дело. Потому что вообще – плевать ему на твое дело: не ты назначил, не ты платишь ему зарплату, не ты снимешь, и в гробу он твое дело видал: лично ему это безразлично. Ну так кто ему платит – интересы того он и продвигает. Иного личного смысла и иной заинтересованности в его работу нет.
93. Наплевательство на общие интересы. Русский человек отчужден от государства. Интересы власти не родные его интересам. Власть охраняет и обогащает себя. Ну так и человек заботится о себе. Личная выгода и карьера – в них заключается смысл и интерес работы чиновников всех уровней. Пусть все рухнет – но я должен прикрыть свой зад, меня никто не должен понизить и наказать! (Меня не накажут за гибель армии, если я угробил ее по приказу – а накажут за нарушение приказа, даже если я действовал правильно. Расстрел перед строем – кому это надо?..)
94. Безынициативность и безответственность. Что приказали – я исполняю: я не виноват, я работаю, таков приказ и закон. За любое нарушение приказа меня накажут. А любая инициатива является нарушением приказа: не предписано такое!
95. Инертность и нерешительность. Запрещено все, что не разрешено! Вбито в гены: ждать на все разрешение, указание, верховное мнение, авторитетную оценку.
96. Конформизм. Будь как все. Веди себя как все, думай как все. Тянись к общему уровню и не выделяйся.
97. Непривычка к самостоятельному и критическому мышлению и даже неприязнь к нему, переходящая в ненависть. Все знают, что правильно и неправильно, что хорошо и что плохо, как надо и как не надо. И ты не умничай, не оригинальничай!
98. В России не было философов, мыслителей. Нашей светской гуманитарной культуре – всего-то триста лет за вычетом семидесяти советских (и постсоветского разорения). Православная теософская эссеистика начала ХХ века, самообольстительно именуемая «русским философским ренессансом» – мягко говоря, несерьезна. Не может «возрождаться» то, чего не было раньше – и не есть философия отдельные и разрозненные рассуждения в православной парадигме на этические темы. Основательное и предвосхитившее свое время мирообъяснение Александра Богданова ни понято, ни оценено не было и последствий не имело. Философия возникает из обыкновения мыслить самостоятельно, проверять известные тезисы на прочность, из скептицизма и бесстрашной логики, из неверия в незыблемость авторитетов; мыслитель должен не бояться обрушения основ, оскорбления общественной мысли и морали, даже кощунств. Нонконформизм, скептицизм, объективность и логика, широта взгляда и абсолютная небоязнь авторитетов – вот необходимые качества для формирования философа. Да, конечно, широкая образованность. Короче – яркая и бесстрашная самостоятельность креативного мышления. Эти качества делают раба внутренне свободным, а просто думающего человека – философом. Вот этих качеств в необходимой мере у русского человека никогда не было. Так уж сложилось. Наше горе.