Если социалисты лгут сейчас – так сколько они будут лгать, придя к власти? Если запрещают говорить неполиткорректную правду сейчас – то что совершат, взяв всю полноту власти?
Кто думает, что на лжи и насилии можно построить справедливое и счастливое общество – тому надо лечиться от олигофрении.
15. (личное примечание. Самое большое говно, что я встречал – евреи: Лурье, Топоров, Митволь и еще пара вонючек. То есть нет смысла классифицировать сорта дерьма, но некоторые еще более подлы, завистливы и злобны, чем другие. Не стреляйте в пианиста – он сам пианист. А самые умные? Хорошие?.. Да, деление талантов: чекисты, пропагандисты, жулики, лакеи всех мастей – и Эфроимсон, Ландау, Галич, Лотман.)
16. Сейчас не время бороться за права матерей-одиночек, мигрантов, мусульман, бездельников и гомосексуалистов, ассоциация которых называется уже ЛГБТИК. Сейчас время бороться за сохранение своих народ, стран и культур! Против вымирания! Потому что христиане вымирают, страны меняются на глазах и перестают принадлежать своим народам, которые их создали в веках, культуры растворяется в воздухе, ментальность включает все больше исламских черт.
Мы исчезаем с лица Земли! Наша культура, наша идентичность – перестает быть! А вы – о психическом комфорте бесплодных извращенцев и паразитов!
Враги – те, из-за кого рождается все меньше детей, существует все меньше семей, среди нас все меньше настоящий мужчин и настоящих женщин. Не смейте называть инстинкт самосохранения народа пещерным консерватизмом, а влечение к разрушению и уничтожению нашей цивилизации – современными взглядами и правами личности!
Мы не атомы в пространстве – мы команда одного корабля, из этого и надо исходить. Любое разрушение команды и порча корабля – преступление.
Судите по делам!!! Если следствия дел преступны – то благими намерениями вымощена та самая дорога в тот самый ад! Слова – всего лишь одежда дел. Под одеждой может скрываться то, чего совсем не ожидал увидеть. Если народ вымирает, а страна начинает принадлежать чужому народу, а ты больше не хозяин в собственном доме и дармоед диктует тебе…
Искатель веры
Ты мне помногу мозги не пудри, что Бог хороший. Кому Бог, а кому скотина. Не так-то все просто.
Люди живут в Новой Зеландии, в Швейцарии, на Гавайях. Экология, природа. Почему я родился в этой дыре? Ему что, трудно было?
Деньги. Что значит для Бога какие-то вонючие деньги? Если у него вся Вселенная в кармане? Почему я, скажем, не мог родиться в семье миллиардера? Миллиардерам что, дети лишние? Или младенец обожрет его, разорит? Почему я должен был выбиваться в люди с самого низа?
Почему мой участок оказался у самого болота? Это что, участок? Если человеку нужна чистая вода – тут может бить из-под земли чистейший родник. Где мой родник, блядь?! Что, на меня родников уже не хватило, да? Великая засуха, вода на Земле кончилась, одни болота остались?
Ты посмотри на все эти рекламы: красавцы, шесть футов два дюйма, на животе кубики, квадратный подбородок, густые кудри, бабы гроздьями на них виснут! А вот и мне подарок: вот тебе рост, вот тебе кудри, вот тебе брюхо вместо подбородка. За что?! Что я Ему, Суке, сделал?! Я учился, работал, не воровал, не бил слабых, не насиловал девок, никому не портил жизнь, не занял ничье место. И что я имею? Ноль целых, хер десятых!
Я Ему не молюсь? Ты раньше не видел! Поклоны бил, на исповедь ходил, деньги жертвовал, больным в свободное время помогал. И что – есть благодарность? Как жил в говне – так и живу.
Я не знаю, я не знаю… Я в католичество обращался. В церковном хоре пел. Я учебник латыни купил и учил в метро!
Знаешь, если честно… В общем, я перешел в православие, потому что у них, мне говорили, легче уйти в монахи. А молитва монаха к Богу быстрее доходит. Ну, я там договорился, денег пожертвовал, в общем принял постриг… Условия собачьи ведь, средневековые условия. Келья маленькая, темная, койка – ничего общего с ортопедическим матрасом, на первую молитву глаза продрать невозможно, жратва – балерины больше едят. Монастырь – это вообще концлагерь, конкурс мучеников на место святого. Я чего пошел? Я думал – хоть как-то жизнь наладится, хоть что-то лучше станет. Ни хера лучше не стало, даже не похудел с их хлеба да каш. Думаю, истина мне откроется, счастье вдруг откроется. Какая истина, если с утра стоит, а вместо бабы надо Господа уговаривать, чтобы не стоял! Ты думал, счастье – это спать с распутной красавицей, а тебе внушают, что счастье – это наоборот, импотенция. И что Господь так надоумил, ты понял?!
Вот тогда я пожалел, что не гомик. Отодрал бы на прощание отца-настоятеля во все места! Плюнул я им на дверь молельни и ушел на хрен.