========== Часть первая. Глава 1 ==========
— Ты целовался когда-нибудь?
В кои-то веки установилась теплая погода. Проклятый северный ветер утих, и стало тепло и тихо.
Они лежали на берегу реки, на свежей весенней траве. Вода была ледяной, и песок был ледяной, а травка вроде нагрелась.
— Конечно целовался! — фыркнул Тим.
Он никогда не целовался.
— А с кем? — Ник повернулся на бок и с удовольствием подпер голову рукой.
— С Айной.
Беспроигрышный вариант! На губастую пастухову дочку можно было валить смело. С ней много кто целовался.
— А как? — улыбнулся Ник.
— Что «как»?
Тим, нахмурившись, посмотрел на Ника. Высокий, с темными вьющимися волосами. Они были даже похожи немного. Оба темноволосые. Только у Ника черты лица были тонкие. Более благородные, что ли. Губы красиво очерченные, большие голубые глаза. Сразу видно — человек из Чистого города.
А у Тима черты лица были простые, деревенские. Пухлые губы свежего розового цвета. Обычные карие глаза. Обычное лицо.
— Ну как-как, с языком или без? — голубые глаза Ника сверкали.
Вот тут-то Тим и попался. С языком или без? Он в первый раз и слышал-то такое.
— Без языка — это просто, вот так. Смотри!
Ник повернул его лицо к себе и не спеша поцеловал.
Целоваться с ним было прикольно. Ник был нежный, влажный, теплый. Вкусный.
Красивый.
— Это просто так. Без языка, — облизнувшись, с улыбкой сказал гадкий Ник.
Тим моргнул и как-то по щенячьи сглотнул.
— А с языком это вот.
И Ник опять нежно взял его за подбородок и припал губами к губам.
Язык у него был очень прикольный. И почему Тим раньше не попробовал его на вкус?
Ник немного дернул головой, наверно, хотел встать, но Тим быстро схватил его за затылок и продолжил сосать его язык.
И это продолжалось бы долго, но по дороге к реке кто-то шел, и Ник отскочил и сел. Тим тоже облизал губы и поднялся с травы.
— Ник! Тебя тётя искала! — закричала Айна с дороги. — А тебе вообще капец! — накинулась она на Тима. — Дядя тебе голову разобьет! Он когда тебе велел воды принести?
— Иди нахер отсюда, идиотка! — вмиг вспылил Тим. Взял большой круглый холодный и мокрый камень и бросил его в сторону ненавистной девчонки.
— Пожалуюсь дяде Еште, лентяй поганый, он с тебя шкуру спустит! — завопила горластая Айна и побежала прочь, смешно загребая косолапыми ногами.
— Идиотка… — опять проворчал Тим.
Такой момент был испорчен! Так хорошо было лежать на травке, рядом со свежими солнечными одуванчиками, и целоваться. Подальше от всех этих забот - и в особенности от этого вонючего дяди Ешты.
Но ничего не поделаешь! Косолапая Айна была права. На берегу он явно задержался, и по возвращению дядя будет долго орать и хаить последними словами.
Тим вздохнул, набрал воды и пошел по дороге в гору, в деревню.
— Дурной манды ты выродок! Наказание на мою седую голову! Последний раз я тебя, собаку серую, в доме терплю! Последний раз ты тут окалачиваешься, курва, жратву задарма жрешь! Лентяй ты поганый! Ты ж, сучёныш, полдня на реку за водой ходил! Как тебя, оболдуя великовозрастного, посылать теперь куда-то? Где ж ты там лазил, идиотия ты поганая? Где ж ты, паскуда, шлялся?!
Дядю Ешту за глаза называли Шлёп нога. Левая нога его отнялась, и чтобы идти, ему приходилось наклонять корпус вправо и всем телом переставлять нерабочую ногу.
— Привел паскуду! — запыхавшись, объявил дядя Ешта у самой калитки. — Где он там шарился? Что столько времени на берегу можно было делать?
Жена его, тетя Ариа, прищурившись осмотрела Тима с ног до головы, бросила в рот остатки сухаря, отряхнула руки о фартук и пошла в дом:
— Да не ори ты, горлопан старый!
— Вот тебя еще, манду старую, забыл спросить, орать мне или не орать? Захочу — буду орать, а не захочу — спалю тут все к свиньям собачьим.
— Спали-спали! — отозвалась тетя из темноты дома.
— Как построил, так и спалю! А ты бери лопату, дура ты бестолковая! — накинулся он на Тима. — Полдня за водой ходить, совсем страх потеряли, сучьи дети! Накажет тебя Единственный за все твои грехи, за твой норов поганый! Ох как осудит, да будет поздно!
Это всегда казалось Тиму странным…
Единственный! Создатель неба и земли, творец всего сущего. Неужели ему нечем было больше заняться, кроме как следить, как долго ходил он за водой — и наказывать за это? Если бы он, Тим, был богом, разве занимался бы он такой ерундой?
Но все это грех! Грех! Нельзя так думать!
Копать яму под новый туалет было не так уж и сложно. Только с дерном пришлось повозиться, а потом уж все гладко пошло. Земля была мягкая, холодная, лопата ее резала крупными, щедрыми ломтями. Плохо было то, что гадкий Шлеп нога уселся тут же на кривую скамеечку и не собирался никуда уходить. Вот это была самая засада.
— Потому что это все от греха! Вся дрянь идет от греха. Если ты зачат во грехе и во грехе рожден, то какой же с тебя, паскуды, будет прок? Мать твоя — потаскуха! С Алчей-самогонщицей все шаландалась… на рынке… каждый день пьяная! Нормально это? Пока молодая была — весело жила, да зато сейчас жрать нечего! — Слово жрАТЬ он выгавкивал с особым ударением на всю округу. — «Возьмите сыночка моего на подработку. Покормите!» А сыночек дебил! И отец твой тоже дебил! Говорил ему — не таскайся ты с этим Рыжим, не нужно! Нет! Бегал хвостиком! Дела делали. Дельцы, мать их! И где теперь твой папаша? А? Сдох он! И ты сдохнешь!
— Да уж и поскорей бы! — злобно прошептал Тим, ожесточенно работая лопатой.
— Чего ты там?
Лицо дяди Ешты было морщинистое, желтое, как лицо рептилии. Заскорузлыми пальцами он забил трубку и курил, поглядывая на взмокшего племянника.
— Ниче!
— Ниче! Вот тебе и ниче! Нашли его в овраге среди мусора. Только рука одна торчала. Вот так и ты кончишь, если за ум не возьмешься. Хотя там и браться-то не за что. Как и в штанах, поди, тоже нифига… заусенец… и-хи-хи. Кха-кха-кха…
Дядюшка засмеялся, но тут же закашлялся. Тим выпрямился.
Зашибить его можно было лопатой с одного удара, да только после куда деваться?
Потом бесшумно появилась тетя Ариа. Невысокая, тихая, бесцветная, с вечно прищуренным правым глазом.
Тетя налила ему полную тарелку похлебки и дала два больших пирога с требухой. И все время сидела напротив, смотрела в упор, не отрываясь, покуда он хлебал ложку за ложкой. И было слышно, как во дворе шлепает ногой дядя Ешта, как кряхтит он и кашляет.
— Где инструмент мой, корова одноглазая?
Тётя встала, забрала пустую миску и правой рукой сгребла крошки со стола в левую ладонь.
— Твой инструмент, че ты у меня-то спрашиваешь, мандюк старый?
Тим спрятал пироги в карман и пошел домой.
========== Глава 2 ==========
— Зуб папа, Зуб мама
Зуб — маленький мальчик.
Маленький зубик сынок.
Пошли погуляли, картошки искали,
Грибок отыскали.
Маленький грибочек на один зубочек.
Обед не сваришь никак!