Красавец Генрих Гиз, бывший возлюбленный принцессы Маргариты Валуа, попытался вступиться за честь своей родственницы Луизы Вондемон и был тут же убит. Заодно на всякий случай прикончили и его брата, кардинала Лотарингского.
Генрих III от души веселился, а его матушка, Екатерина Медичи, благополучно правила страной. Между матерью и любимым сыном не возникало никаких разногласий, вплоть до пользования ключами от потайных ходов. Раз мама хочет ими безраздельно пользоваться, решил король, пусть себе на здоровье и пользуется.
Религиозные страсти во время Генриха III, увы, так и не улеглись. Разбитые в пух и прах, гугеноты вновь набрались сил и активно завоевывали все больше и больше сторонников. Вопрос о том, превращаются ли в руках священника хлеб и вино во время мессы в тело и кровь Христа, вновь взволновал умы.
Религиозные распри, голод и болезни вконец истощили страну. А король веселился.
За что и пострадал.
1 августа 1589 года монах-доминиканец Жак Клеман вонзил под ребро короля кинжал. Попытки врачей спасти монарха не увенчались успехом. На другой день Генрих III испустил дух. Чем благополучно и завершил славную, но под конец совершенно бездетную династию Валуа. У сыновей Екатерины Медичи не родилось в браке ни одного ребенка. Вследствие чего власть Екатерины кончилась. Что вскоре привело гордую флорентийку к смерти.
А освободившийся престол до предела распалил страсти жаждущих претендентов.
— Кто станет королем Франции? — задавали вопрос монархи всего просвещенного человечества.
— Я! — на всю Европу возвестил Генрих Наваррский.
— Позвольте, — сказали ему, — но после того как во время Варфоломеевской ночи вы перекинулись к католикам, кое-что изменилось. К настоящему моменту вы, как известно, вновь успели сделаться гугенотом.
— Париж стоит мессы! — произнес свою коронную фразу Генрих Наваррский и, в какой уже раз приняв католичество, отправился усаживаться на французский престол.
И уселся.
Наследство новому королю Генриху IV Бурбону досталось не из самых блестящих. Последний любвеобильный Валуа довел Францию до такого состояния, что на нее было жалко смотреть. Голод и болезни косили парижан.
В довольно короткое время Генрих IV сумел победить голод и сделался самым популярным королем Франции. Недаром французы семнадцать раз покушались на жизнь своего любимого монарха. Семнадцать! Таким количеством покушений не мог похвастать ни один король мира. И семнадцать раз Генрих IV благополучно избегал смерти. На восемнадцатый ему не повезло. В 1610 году ревностный католик Равальяк все-таки прикончил первого французского короля из династии Бурбонов. Но у Генриха Бурбона оказался сын Людовик, который унаследовал от папы трон. И дела в королевстве пошли своим законным порядком.
Кстати, наследника престола Генриху IV родила вовсе не красавица Маргарита. Став королем Франции, Генрих IV подыскал себе более подходящую жену. А с Маргаритой папа Клемент VIII развел его без особых хлопот. Оставив тем самым красавицу Маргариту до конца ее дней пребывать в гордом и счастливом одиночестве.
Тем временем французы не переставали яростно спорить относительно евхаристии. Превращаются все-таки хлеб и вино в тело и кровь Христа или нет? По спорному вопросу начали тайно издаваться книги, от которых у смиренных христиан по коже подирал мороз. И неожиданно снова возникло имя Жоффруа Валле. По рукам начала гулять книга, на обложке которой стояло: «Жоффруа Валле». За ней еще одна. И еще. Разговор в тех книгах шел уже не столько о насилии, как о самом Господе Боге. Существует ли Он на самом деле? Или выдуман человеком?
— Кто такой Жоффруа Валле? — не на шутку всполошились церковники.
Поискали — и нашли. Оказалось, автор давным-давно сгорел на костре. Откуда же книги? Неужели он написал их так много, а теперь кто-то их потихоньку издает?
Нет, не писал Жоффруа Валле тех книг. Он написал одну-единственную. А те книги написали другие люди, о которых история никогда не узнает. Они писали книги и для безопасности подписывали их именем сгоревшего Жоффруа Валле. Многие из появившихся после Жоффруа Валле книг, будем справедливы, и ярче, и глубже, и смелее, чем малюсенькая «Блаженство христиан». Но… имен их авторов мы не знаем. И, увы, никогда не узнаем. Никогда! Их словно и не было, тех осторожных авторов, которые, боясь сгореть на костре, прикрылись чужим именем. Их, боязливых, не сожгли. Они благополучно умерли в своих постелях. Умерли и исчезли. Словно никогда не жили.
А Жоффруа Валле жил. Жил и остался. Суровый приговор вынесли ему и его книге. В приговоре было указано на то, что на костре должны сгореть все до единого экземпляра книги и сама рукопись. Все до единого! А ежели кто осмелится оставить хоть один экземпляр, то не избежит участи автора. «Кто сохранит, — сказано в приговоре, — хотя бы один экземпляр книги, будет объявлен злоумышленником и сообщником и будет наказан так же, как названный Жоффруа Валле».