Даже осознание того, что она ни при чём, что совершенно не причастна к гибели этих людей, не помогало. Ирмелис чувствовала свою вину перед этими несчастными и ничего не могла с этим поделать... Наверное, то же самое чувствует врач, когда сообщает пациенту о том, что у него терминальная стадия рака. Да, доктор не виновен в развитии страшной болезни! Но... все же до прихода к врачу пациент "здоров" и только доктор, когда сообщает диагноз, словно суровый судья, выносит "смертный приговор".
- Грустишь? - Реар с понимающей улыбкой садится в удобное кресло кают-компании напротив.
- Тошно! - с кивком признается Ирмелис и откладывает в сторону визор, в который невидящим взглядом пялилась на протяжении последних десяти минут:
- Я, вроде бы, все понимаю, но все равно не могу смириться с тем, что пришлось проводить зачистку.
- Ирэна - там не было выживших! - Реар пристально наблюдал за грустными глазами девушки. Он сделал бы все, чтобы они снова, как драгоценные камни, сверкали весельем. Чтобы снова в них горели лукавые искорки... Но, он знал что она чувствует. Слишком хорошо знал, что у неё на душе... И пожалуй, как никто иной, понимал, что не даёт ей покоя! Ведь он сам когда-то проводил подобную зачистку. С той лишь разницей, что те люди были ещё живы и полностью осознавали весь ужас своего положения.
- Пожалуйста! Пощадите хотя-бы детей! - казалось этот женский крик навсегда останется в его памяти. Впрочем, как и начинающие чернеть белки глаз, зараженной ВЧБ матери с крошечным свертком на руках.
Реар замечает, как к зараженной женщине испуганно жмется маленький мальчик с такими же подозрительно тёмными глазами.
- Сэр, пожалуйста... - молодой солдатик даже не пытается скрыть текущие слёзы. Он, понимая, что сам себя сейчас подводит под трибунал, осмеливается оспаривать приказ и буквально молит его о снисхождении. И нет, Реару даже в голову не приходит гаркнуть на подчиненного за то, что тот "распустил нюни". Ведь этот парнишка побывал с ним в таких замесах, что упрекнуть его в малодушии, даже язык не повернётся. Жаль, что потом придётся заставить его писать увольнение "по собственному желанию", но пусть скажет спасибо, что Реар его просто не пристрелил на месте за отказ выполнять приказ.
Несколько мгновений Реар осматривает царившийся бедлам на маленьком космическом корабле, а потом принимает решение и вытаскивает из креплений два лазерных пистолета.
- Забирай своих парней и пошёл вон отсюда! - резко бросает он подчиненному и делает шаг вперёд.
Они почти не сопротивлялись. Почти... Ну, не считая того деда с разводным ключом, и того мальчишку с заточкой... И ту бабу, с неизвестно откуда взявшимся допотопным пистолетом, стреляющим настоящими пулями... Ну, а та малышка, чью мать он нейтрализовал первой, наверняка уже просто обернулась....
Ладно, блядь, не будем лицемерить - ему пришлось устроить на маленьком кораблике с беженцами грёбаную кровавую баню, чтобы полностью нейтрализовать угрозу вспышки ВЧБ. Он собственноручно убил сто тридцать человек, чтобы обезопасить крупный межпланетный космопорт, с сорокатысячным пассажиропотоком.
Он до сих пор помнил их лица и помнил наизусть имена всех тех, кого он в тот день убил. Он сделал все, чтобы их семьи получили все причитающиеся им выплаты, но... Всё это так навсегда и останется на его совести. Можно смотреть на это с точки зрения "смотрите, сколько людей я спас", но перед глазами так и будет стоять труп матери, даже в смерти закрывающей своим телом остывающее тельце новорождённого младенца. Это невозможно забыть, можно только на время отвлечься...