Включив вторую передачу, он выстрелил из правой верхней рогопушки, прицелившись немного в сторону от левого бедра анатозавра. Выстрел попал в ближайший саговник и разнес его пополам, громко взорвавшись. Анатозавр уставился на разбитое дерево, а затем, услышав приближение Сэма, повернул назад свою голову. Одного взгляда на атакующий трицератанк было достаточно, чтобы заставить ящера пуститься наутек в направление к ивовой роще, волоча за собой хвост.
Карпентер остановил ящероход в нескольких ярдах от ствола гинкго и взглянул на детей еще раз - их побелевшие лица приобрели серый оттенок. Анатозавр выглядел довольно пугающе, но сейчас, похоже, им угрожало ужасное, превосходящее их воображение четвероногое, трехрогое создание, внешний вид которого был способен привести в трепет всех обитателей C-16, за исключением, пожалуй, тираннозавра-рекса.
Карпентер скользнул по водительскому сиденью и открыл дверь со стороны пассажира. Горячий и влажный, но невероятно свежий воздух ворвался в кондиционированную кабину Сэма. Он спрыгнул на землю, и его красная клетчатая рубашка, коричневые брюки и черные ботинки были как странные, чуждые ноты, неожиданно прозвучавшие в симфонии мелового периода. Гинкго стояло на небольшой возвышенности. Равнина, окружавшая дерево, простиралась на север, к белым скалам, на запад, в сторону лесистых холмов, за которыми вздымались молодые горы, на восток к внутреннему морю, скрытому за многочисленными рощицами деревьев и к югу, к широкой реке, у северного берега которой находилась его точка входа.
- Эй вы, слезайте! Не бойтесь Сэма!
На него уставились две пары самых широко открытых, самых голубых глаз, какие он в жизни видел. Они были полны изумления, но в них не было ни капли понимания.
- Спускайтесь, - повторил он, помахав им рукой. – Бояться нечего.
Девочка и мальчик повернулись друг к другу и заговорили на каком-то странном языке. В конце-концов они решились покинуть свое воздушное убежище и спустились вниз по стволу дерева. Они встали спиной к гинкго, глядя на Карпентера.
Он подошел к ним, остановившись в нескольких футах. Мальчику можно было дать лет девять, а девочке - лет одиннадцать. Мальчик был одет в темно-синюю блузу с короткими рукавами, расшитую золотым позументом, и брюки того же цвета. Девочка была одета точно также, только ее одежда была лазурного цвета, а брюки больше походили на бриджи. Было трудно сказать, чья одежда была измята больше, но одежда девочки выглядела грязнее, возможно, потому, что была более светлого цвета. Ботинки у обоих были вымазаны засохшей грязью. Девочка была примерно на дюйм выше мальчика. Она держалась очень прямо, и ее волосы лютикового цвета падали ей на плечи. У мальчика волосы были потемнее и коротко острижены. Детишки отличались тонкими чертами лица и оба были худыми. Карпентер подумал, что они, скорее всего, брат и сестра.
Наконец мальчик, серьезно глядя в серые глаза Карпентера, произнес несколько фраз. Карпентер покачал головой, и мальчик сказал несколько фраз, по-видимому, на другом языке. Карпентер снова покачал головой. Он ответил мальчику на английском, затем на французском и на немецком – из современных языков он знал только их. Каждый раз мальчик качал головой. За все это время девочка не проронила ни слова - она просто стояла, поглядывая на Карпентера с каменным выражением лица.
Он не стал пытаться произнести что-нибудь на древних языках, знакомых ему. Обычно современные дети не очень-то склонны к изучению арамейского, греко-ионийского или греко-дорийского - эти языки он изучал, готовясь к путешествиям в прошлое, когда выполнял задания Ассоциации Исторических Исследований – сестринской NAPS организации. Эти ребятишки определенно выглядели современными детьми. Карпентер понятия не имел, из какой страны они прибыли и каким образом они оказались в C-16, но представлялось очевидным, что они должны были использовать для прыжка в прошлое машину времени Ллонка, и вряд ли они осуществили такой прыжок в одиночку.
Казалось, надежда понять друг друга была потеряна, но все оказалось не так. Мальчик полез в один из карманов своих брюк и достал что-то вроде двух пар сережек. Он приспособил одну пару себе на мочки ушей и протянул другую Карпентеру, показав, чтобы он прикрепил их себе. Сережки были крошечными подвесками с прикрепленными к ним зажимами. Нет, не подвесками – мембранами. Зажимы оказались самоклеющимися фиксаторами, которые плотно прижимали мембраны к отверстию уха, не ухудшая при этом слышимости.