– Не этот? – спросила Сьюзен, указывая на одну из картин на стене.
Мистер Гатри встал, надел очки и подошел поближе.
– Бедная милая Кора, – произнес он наконец.
– Тут еще много других, – вставила Сьюзен.
Мистер Гатри неторопливо приступил к осмотру сокровищ искусства, собранных преисполненной надежд миссис Ланскене. Время от времени он сожалеюще причмокивал языком или вздыхал. Наконец он снял очки и повернулся к Сьюзен:
– Грязь, миссис Бэнкс, замечательная вещь. Она покрывает романтической патиной[6] самые ужасающие образчики бездарнейшей мазни. Боюсь, что Бартолоцци был удачей новичка. Бедняжка Кора! Но это делало ее жизнь интереснее. Я благодарен судьбе за то, что мне не пришлось ее разочаровывать.
– Тут еще есть несколько картин в столовой, – сказала Сьюзен, – но они, по-моему, написаны ее мужем.
Мистер Гатри слегка вздрогнул и протестующе поднял руку.
– Не заставляйте меня вновь смотреть на них. Тем, кто пользуется услугами натурщиков, за многое придется ответить на Страшном суде. Я всегда старался щадить Корины чувства. Преданная жена, весьма преданная жена! Ну, миссис Бэнкс, я больше не вправе посягать на ваше время.
– Не хотите ли выпить с нами чаю? Он, наверное, уже готов.
– Вы очень добры, – охотно согласился критик.
Сьюзен вышла на кухню. Мисс Гилкрист вынимала из духовки последнюю порцию лепешек. На подносе все уже было приготовлено, и чайник тоже кипел.
– Тут пришел некий мистер Гатри, и я пригласила его к чаю.
– Мистер Гатри? Ну конечно, он ведь большой друг милой миссис Ланскене. Знаменитый критик. Как удачно, я как раз напекла лепешек, и у меня найдется немного домашнего клубничного джема, да еще я приготовила несколько воздушных пирожных. Чай уже готов. О, прошу вас, миссис Бэнкс, не поднимайте этот тяжелый поднос, я сделаю все сама.
Сьюзен, тем не менее, взяла поднос, а мисс Гилкрист последовала за ней с чайником. В гостиной она радушно поздоровалась с гостем, и чаепитие началось.
– Горячие лепешки – просто объедение, – сказал мистер Гатри. – Особенно с этим джемом. Не сравнить с тем, что сейчас продается в магазинах.
Мисс Гилкрист расцвела от этих комплиментов. Все действительно было восхитительно на вкус. Ясно, что тут мисс Гилкрист в своей стихии. Тень «Ивушки» витала в комнате.
– Огромное спасибо, – сказал мистер Гатри, принимая из рук мисс Гилкрист последнее пирожное. – Хотя, честно говоря, мне немного стыдно распивать этот восхитительный чай в доме, где так зверски была убита бедная Кора.
Мисс Гилкрист неожиданно отреагировала на эти слова чисто по-викториански:
– Но миссис Ланскене наверняка была бы рада, что вы напились хорошего чая. Вам нужно подкрепиться.
– Быть может, вы правы, – сказал Гатри. – Однако как трудно себе представить, что кто-то, кого вы знали лично, убит.
– Я согласна с вами, – заметила Сьюзен, – чистейший абсурд.
– И уж конечно не каким-то случайным бродягой, забредшим в дом, – продолжил Гатри. – Я, кстати, могу представить себе возможные причины убийства.
– Какие же? – быстро спросила Сьюзен.
– Кора всегда была неосторожна, очень неосторожна. Она, как бы это получше выразиться, обожала показывать, какая она, дескать, умная и как много знает. Ну, вроде ребенка, случайно вызнавшего чей-то секрет. Кора всегда выбалтывала чужие секреты, о которых ей удавалось пронюхать. Выбалтывала, даже если обещала молчать. Ничего не могла с собой поделать, это было у нее в крови.
Сьюзен молчала. Мисс Гилкрист тоже. Она казалась несколько озабоченной. Мистер Гатри продолжал:
– Да, чуточку мышьяка в чашке чаю или присланная по почте коробка отравленных шоколадных конфет меня не удивили бы. Но пошлый грабеж и убийство – это, знаете ли, слишком. Впрочем, при теперешнем беззаконии в стране...
Поблагодарив хозяек за чай, мистер Гатри вежливо распрощался. Мисс Гилкрист пошла проводить его до двери и помогла ему надеть пальто. Из окна гостиной Сьюзен наблюдала, как он бодро зашагал к воротам.
Спустя несколько минут мисс Гилкрист вернулась в комнату с небольшим свертком в руках.
6
П а т и н а – пленка различных оттенков, образующаяся на поверхности меди, бронзы, латуни при специальной обработке.