Зашли казаки с левой руки. Засели за бугор, стреляют из пищалей.
Видят татары — русских не одолеть. Пробились к лесу и ушли.
Вечерело. Солнце садилось за чёрные вершины лиственниц. С реки повеяло холодом. На болотистом берегу медленно тонул в сизом тумане густой тальник.
Казаки намазали медвежьим салом раны, сняли с убитых татар кольчуги собрали щиты, копья и саадаки, поплыли дальше.
Одолевали казаков оводы и мошкара, ныли раны. Сибирцы передохнуть не давали.
Пришли к устью Тавды.
Проводники-зыряне, что молились пёсьеглавым идолам, говорят:
— Вверх по Тавде и дальше через Камень идёт дорога на Русь.
Разбили казаки стан, стояли неделю, совещались, что делать дальше. И в Ермаковой дружине нашлись робкие.
— Надобно, — говорили, — на Русь ворочаться. Хана нам не одолеть. Зря задираемся. Ждёт нас в Сибирской земле смерть.
Но таких было немного. Решили пробиваться дальше. Захватили в одном улусе татарина. Одет он был богато. Шапка из тёмного соболя. Сабля с золотой насечкой по клинку. На коне — седло из красного сафьяна и сбруя с серебряными бляхами. Назвался татарин Таузаком, слугой Кучумовым. Ездил собирать дань.
Ермак позвал пять казаков — искусных стрелков. Повесил на берёзу железную кольчугу, велел стрелять. Выстрелили казаки. Подошёл Таузак к кольчуге, видит — пробита насквозь. Покачал головой, щёлкнул языком. Ермак посадил его с собой.
— Собирался, — говорит, — навестить вашего хана, да вот задержался в пути. Должен возвращаться на Русь.
Потом расспросил татарина про Сибирское царство.
Перепуганный Таузак косил глазом в сторону, думал: не сносить головы.
Рассказал, что хан Кучум стар и глазами болеет. Живёт в городе Кашлыке, или Сибири Старшим у хана — племянник его Махметкул. Отважный воин, яростен в битве. Нет ему равного в Сибирской земле.
Рассказывал Таузак, что дают Кучуму ясак вогуличи, остяки и самоеды. Веры Магометовой эти данники не признают. Почитают камни, зверей и птиц. Молятся идолам деревянным, каменным и медным, которых сами же и делают. Одевают идолов в меха, мажут кровью и жиром, чтоб были милостивы.
Говорил ещё Таузак, что воинов у хана много, что ведёт он с Бухарой и Самаркандом большой торг мехами.
Ермак подарил Таузаку кафтан голубого сукна, дал подарки для хана и для знатных мурз.
Таузак не спеша надел дарёный кафтан, поклонился низко Ермаку, коснувшись правой рукой лба и сердца, и сказал по-татарски:
— Бог велик!
Тихой рысцой он тронулся в путь.
Отъехав за берёзовый лесок, Таузак плюнул на землю, проклял неверных, сорвал с себя голубой кафтан, привстал на стременах и, злобно гикнув, помчался в Кашлык.
ХАН КУЧУМ
Кровав был путь Кучума к ханской власти.
Захотел хан утвердить в царстве веру своих отцов.
Вогулы, остяки, зыряне и пелымцы, которые платили дань Кучуму, крепко стояли за своих идолов.
— Богаты мы богами, — говорили они, — живут боги подле нас. Наши боги растут деревьями в лесах, рыщут в дебрях зверем, плещутся в реках рыбой. Наши боги летят в облаках птицами, сияют в ночи звёздами, проливаются с неба дождём. Твоего бога мы не видели, где живёт — не знаем. Не будем ему молиться.
Послал Кучум гонца к отцу своему, бухарскому хану Муртазе. Просил помощи. Приехал из Бухары Кучумов брат Ахмет-Гирей с войском. Приехали муллы.
Стали водворять веру мечом:
— Нет бога кроме бога: к нему всё возвращается. Магомет — пророк его. Поклонитесь аллаху и увидите свет истинной веры.
Но дикие лесные жители никакого света не видели и уходили в леса молиться своим болванам.
Время уходило.
Бритая голова хана Кучума пожелтела и высохла, как свиток пергамента. Глаза гноились. Красные веки дёргались от острой боли.
Кучум мазал глаза душистым зельем. Привозили его купцы из Бухары. От зелья резь утихала. Но видел Кучум плохо, словно сквозь мутную плёнку. Предметы расплывались, а люди были все на одно лицо.
Жил Кучум богато.
Он подчинил себе все татарские племена от Исети и Тобола до верховьев реки Омь и озера Чаны. Ему слали дань с севера — с низовьев Оби и с юга — из Барабинских степей.
Охотники платили ясак тёмными соболями, серебристыми бобрами, лисицами чёрными и красными, выдрами, белками и горностаями. Данники с берегов Вагая радовали сердце хана ловчими птицами — соколами и кречетами. Бортники приносили в липовых колодах мёд и воск. Из степей пригоняли косяки быстрых скакунов, отары жирных баранов, привозили шерсть и кожи.