Так уж вышло, что мне было двадцать два, когда я оказалась в теле пятилетней девочки в этом мире. Мне пришлось через многое пройти, чтобы смириться и свыкнуться с тем, что я начала новую и непонятную жизнь. В Стае считали, что я — посланница Лунной богини, которая пришла, чтобы избавить их от какой-то беды. Было бесполезно объяснять, что я вовсе не от богини и вообще из другого мира. И мне вовсе не пять лет.
Вэймунду тогда едва исполнилось десять, а Ингвар был старше его на три года. Мальчишками вечно спорили и дрались, но вечной причиной для ссор был я. Конечно, повзрослев, мы не так часто сталкивались. Ингвар перешел в холодную и молчаливую оборону, предпочитая делать вид, что не знает меня. Я ему за это была благодарна. Худой мир всегда лучше хорошей войны.
Так чего я еще могла не знать о надменном задире Ингваре?
— Что же? Он у тебя тоже бывал?
— Что ты! — Хельга фыркнула и понизила голос, начав говорить почти шепотом. — Не бывал, я не для него или он не для меня, сама решай, как на самом деле. Слышала я от матери, что Ингвар должен был стать старейшиной.
— Да? Почему же его не приняли в Круге?
— Это так, слухи, мама об этом украдкой говорила, когда была в хорошем настрое и память ее не подводила. Так вот, Ингвара нашли в лесу, он не из нашего племени, пусть Лунная богиня и наделила его даром. Ты ведь не видела, каким волком оборачивается Ингвар?
— Нет, — я мотнула головой.
— Черным… Все мы одна семья, но Ингвар не нашей крови, пусть прежние старейшины и считали его подарком Лунной богини.
— Как я?
На самом деле я уже привыкла, что в Стае многие вещи объяснялись именно так. Особенно их пугала погода и ее перемены, как и то, что я чаще всего была права на ее счет. Им бесполезно было рассказывать про магнитные бури, ощущения тела, да и на многие признаки, которых они не замечали. Многие мои знания пригодились Стае. Конечно, я не была медиком или врачом, но научила соплеменников многому. Дети стали умирать реже, а сами люди — болеть. Мои боевые навыки были слабыми, но вот в быту я оказалась ценным “подарком” Лунной богини.
— Да. Но мама сказала, что на самом деле он вовсе не подарок, а всего лишь тот, кого родили вне семьи.
Ингвар — чей-то внебрачный сын? Вот так новость! Никогда бы и не подумала. Хельга была старше, опытнее, но и она оглядывалась по сторонам, увлеченно со мной сплетничая. Ей было скучно, хотелось с кем-то поговорить.
Так странно… Хотя, может, поэтому Ингвар вечно ссорился с Вэймундом? Вэймунд ведь сын старейшины, хотя становится им не хотел, сам отказался. Ему по душе была свободная охота. Или Вэймунд что-то знал…
Всех нас учили относится друг к другу как к брату или сестре, как к семье. Потому что в этих снежных краях одиночки не выживали. Я никогда не покидала поселка, а гости у нас были очень редко. Обычно торговцы, которые рассказывали всякие байки.
Последний был летом, сейчас же поздняя осень, распутица. Чем холоднее становилось, тем больше мужчин уходили на охоту. Как и положено в Стае все питались мясом, не сырым, конечно. Человеческие желудки мало для этого приспособлены. Было кое-что из ягод и кореньев, то, что можно легко найти в лесу. Сначала мне казалось это странным, но потом я привыкла, как и к тому, что холод не так уж сильно ощущался.
— Но это все слухи, не больше. Только вот Ингвара я бы побереглась. Что у него на уме, одной богине известно! И на охоту так и ходит один. Чувствует, наверное, что если не чужак, так и не свой.
— Но ведь он не этой осенью будет себе жену искать?
— Нет, не этой, — Хельга кивнула. — Только если что я и поняла, так это то, что все может измениться. Помолись богине, чтобы твоим мужем оказался Вэймунд. Мы все этого ждем.
— Это для него я должна стать особенной?
— Да ты особенная для все Стаи, Эрна! — Хельга вновь хлопнула меня по плечу. — О, помяни духа…
Ингвар. Он появился и правда как из ниоткуда. Как назло никого рядом не было. Хельга немного напряглась, когда Ингвар подошел ближе, меня так и вовсе чуть ли не потом прошибло: с чего это вдруг он со мной поговорить решил?
— Хельга, тебя ищут.
— Кто? — женщина хмуро посмотрела на Ингвара и презрительно вскинула брови. — Кто это меня ищет?