Не дождавшись ответа, Аля обхватывает себя руками, пытаясь унять дрожь. Свет лампы касается зардевшегося лица, я вижу возбуждение в аквамариновой радужке и чувствую, как у самого по позвонкам ток простреливает. Она вряд ли осознаёт, как горячо сейчас выглядит.
— Расслабься, девочка, — Медленно опускаю взгляд к дерзко торчащим коралловым соскам. — Я буду тебя целовать, ничего больше.
Соглашайся, милая. Ты ведь ничего не знаешь о поцелуях.
Аля кусает губу, бегло смотрит по сторонам, будто ища спасения. Наивное создание. Похоже, она и сама это понимает, потому что сегодня даже спорить не пробует. Дыхание становится настороженным и поверхностным. Такая беззащитная.
— Ещё один поцелуй и всё, — предупреждает строго.
— Договорились. — Опускаю голову, пряча ухмылку, которая совершенно точно ей не понравится.
Сползаю чуть ниже, к рёбрам, сжимая стоячую грудь в ладонях. Легонько прихватываю соски между пальцами, а самого прямо-таки распирает от желания сжать их как следует. Получить, наконец, её полностью, так как мне хочется… Это сложно.
Сложно сохранять выдержку и ласкать девушку с сытой нежностью, когда в паху всё гудит как ядерный реактор. Когда выворачивает каждый сустав, когда горло рвёт от сдерживаемого рыка, и страшно выдохнуть, чтобы не напугать. Чтобы не выдать своего зверя, захлёбывающегося восторгом и слюной, неподготовленной к таким знакомствам девственнице.
Аля дышит чуть быстрее и громче, разглядывая меня сверкающими глазами. Молчит, не двигается, но ощущение будто ощупывает каждый миллиметр моего застывшего меж разведённых ног тела… боже. Такая покорность кажется почти неестественной с непривычки.
Отмерев, проскальзываю губами от свода выпирающих рёбер по её плоскому животу. Сквозь шум стучащего в висках пульса напоминаю себе — один поцелуй. Подробностей мы не оговаривали. Как непредусмотрительно…
Не отрывая губ, очерчиваю кончиком языка окружность пупка. Аля напрягает мышцы в инстинктивном желании выгнуться, но не делает этого. Так безрассудно хлещет по моему воспалённому самолюбию.
Сжимаю покрепче стройные бёдра, стараясь не выдать реальных намерений. Но Аля, похоже, слишком увлечена ощущениями, сейчас её высокоморальная настороженность пребывает в отключке.
Склоняюсь ниже и будто невзначай плечами развожу стройные ноги в стороны, раскрывая её для себя, распахивая. Промедление сводит с ума, почти заставляет послать к чертям благородство и просто оттрахать её как следует, впиваясь пальцами в упругие ягодицы.
Градус фантазий зашкаливает, вызывая сумасшедшую пульсацию в члене, почти до острой, нестерпимой боли. Я ничего уже не соображаю. Кажется, достаточно неверного движения и уйду в срыв. Первобытный, с пылающими метками, укусами и всеми вытекающими.
Но нет. Мне позволен всего один поцелуй. И сорвать его можно по-разному. Так даже вкуснее.
Спускаюсь резким скольжением губ к раскрытой для меня промежности. Внизу она мокрая. Аля давно и бесстыдно течёт от моих ласк, но вскрикивает вопреки всему. Возмущается, мерзавка, будто к телу клещ присосался.
Да пусть. Вырываться поздно.
Я с удвоенным остервенением веду языком по чувствительной коже, втягивая чистый запах её возбуждения, и только шире открываю рот, вылизывая набухшую плоть, впиваясь в неё на грани укуса. Просто жду, когда Аля прекратит подо мной извиваться, лишённая способности думать и ужасаться тому, что мы сейчас делаем.
С упоением смотрю, как она отводит взгляд, поворачивая голову вбок. Смущённая, с пунцовым от стыда лицом, Аля выглядит ещё сексуальней.
Очень скоро. Наверное, до обидного скоро, она начинает подаваться вперёд, ещё больше разводя ноги. Такая горячая, такая жаждущая большего… чёрт, нельзя, Ахметов.
Терпи, животное.
Не смей!
Пусть распробует всё как следует, потом сама попросит, очень хорошо попросит, о большем. Ты заслужил. И невыносимо хочется выть, но нет…
Я сверху. Я смял её волю и обездвижил тело, но именно Аля первым же стоном неосознанно отправляет меня в ад. Этот короткий выдох, полный упрямой злости и в то же время умоляющий: «не тяни, чёрт тебя раздери!», взрывает под веками горячий салют.
Между нами остаётся только потеря контроля и жадность, терпкий вкус её похоти и потребность довести друг друга, вынести душу, размазать на атомы. Я скоро сдохну, наверное. Первым. От малейшей провокации, в любой момент.
Слишком давно она меня динамит.
Сердце сокращается как ненормальное, мышцы дрожат. Жёстко втягиваю ртом распухший от непрерывного трения клитор и замираю, съезжая с катушек от громкого вскрика.