Тем не менее ни Брейеру, ни Фрейду в то время ложная беременность не казалась характерной особенностью данного случая. Саллоуэй сообщает, что в 1932 году Фрейд писал Стефану Цвейгу, что забыл все, связанное с ложной беременностью Анны О., и вспомнил об этом лишь несколько десятилетий спустя, когда работал над книгой "Об истории психоаналитического движения" (Саллоуэй, 1979, 80). Томас Сас (1963) обращает внимание на то стесненное положение, в котором может оказаться врач в связи с возникновением любви в переносе, и считает логичным то, что описания любви в переносе первоначально делались кем-то другим, а не объектом этой любви. Однако поскольку врач Фрейд был приятелем Брейера и должен был помочь тому обрести душевное равновесие, он чересчур близко столкнулся с ситуацией любви в переносе, что предопределило его ошибочное суждение о специфическом содержании окончания лечения Анны О. Фрейду потребовалось некоторое время, чтобы по-настоящему понять то, что Марта интуитивно почувствовала сразу же: сама ситуация лечения может способствовать появлению эротических чувств у пациентки и, как оказалось, также и у врача. Проникнуть в сущность феномена любви в переносе Фрейду помогли рассказы об эротических чувствах, возникающих в ситуации лечения, и о связанных с этим проблемах, услышанные им от нескольких аналитиков, а также от их пациенток, включая по крайней мере одно или два сообщения о завязавшемся романе пациентки с врачом, и осознание им собственных эротических чувств к пациентке (случаи, документально засвидетельствованные несколькими нашими сотрудниками). Лишь поняв в дальнейшем сущность феномена любви в переносе, Фрейд смог заново интерпретировать случай Анны О. То, что он так медленно осознавал обширные потенциальные возможности для любви в переносе, в некоторой мере свидетельствует о той мощи и угрозе, которую она представляла в то время и представляет в наши дни.
К 1915 году, когда окончательно сформировавшиеся взгляды Фрейда на данный феномен были отражены в "Заметках о любви в переносе", последней из шести кратких работ по технике, опубликованных им между 1911 и 1915 годами, он сформулировал теорию о переносе и о взаимосвязи между эротическим переносом и состоянием "влюбленности". Утверждая, что эти замечания адресованы начинающим аналитикам, Фрейд выбрал в качестве примера серьезной помехи в умении справляться с переносом конкретную ситуацию, когда пациентка заявляет, что влюбилась в мужчину-аналитика. Фрейд кратко излагает три возможных исхода такой ситуации: постоянное законное соединение обоих, прерывание лечения или незаконная любовная связь. Однако, как указывает Фрейд, имеется еще одна возможность — специфически психоаналитическая. Аналитик должен сознавать, что сама аналитическая ситуация, а не его персона, стимулировала влюбленность в него пациентки, то есть что любовь в переносе является по существу безличной. Аналитик должен настойчиво убеждать пациентку, что переживание ею влюбленности в него — "неизбежность", которая должна быть проанализирована, в противном случае лечение придется прервать.
Любовь в переносе возникает у пациентки как сопротивление при болезненном возвращении вытесненного воспоминания. В 1915 году Фрейд считал, что эротический перенос служит главным образом помехой терапии, и советовал врачу показывать пациентке, что она влюбилась в него лишь ради того, чтобы избежать болезненных воспоминаний, которые ей предстоят. Фрейд предостерегал врача, подчеркивая не только "повсеместно принятые нормы морали", но также, что более важно с его точки зрения, то, что воздержание со стороны аналитика проистекает из приверженности "правде". Страстное желание любви пациентки не должно ни подавляться, ни удовлетворяться. Скорее аналитик должен относиться к любви в переносе "как к чему-то нереальному, как к положению, через которое нужно пройти в лечении, которое должно быть сведено к первоначальным своим источникам и которое должно помочь раскрыть сознанию больной самое сокровенное из ее любовной жизни".