Фриду старушка знала ещё ребенком и даже жалела непутевую бабенку, выручая деньгами, когда та пропивалась до копейки. Но она зверела при виде её собутыльников. И гнев этой уникальной чистюли часто обрушивался на их хмельные головы.
Правда, с некоторых пор в жизни пьющей женщины кое-что изменилось - Фрида, наконец-то, нашла себе подходящего мужчину. Бывший прапорщик Сергей Трофимов устроился в ту же мясную лавку охранником.
Он не был каким-то лютым трезвенником, но всё же решительным образом закрутил гайки, не позволяя Фриде пить ничего крепче чая. Женщина боготворила своего сожителя и больше всего на свете боялась его потерять. Понятно, что облегченно выдохнувшие соседи едва ли не молились на нового жильца.
Увы, всё рухнуло в одночасье. Прошло месяца три, с тех пор как сошлись Сергей и Фрида, когда мужик в начале апреля взял отпуск и уехал на неделю в деревню к брату - помочь ему поставить новую баньку.
А тут ещё ушёл и не вернулся Мурчал. Раньше за ним такого не водилось, и Фрида всё же надеялась, что любимец найдется. И вот, когда кот не появился на третьи сутки, и без того тоскующая и по сожителю хозяйка сорвалась.
У Сергея, видимо, сердце почувствовало что-то неладное. Бросив недоделанную баню, он вернулся из деревни как раз, чтобы увидеть на кухне теплую компанию - сосед сверху и заплаканная пьяненькая хозяйка поминали кота.
Игнат Свечкин держал прочувствованную речь:
- Ушёл твой кот, Фрида, в кошачью Валгаллу. Пирует там теперь среди великих воинов, пожирая тонны маринованных огурцов, в окружении вечно гуляющих юных кошек.
Надо сказать, что Полина Свечкина гениально мариновала огурцы. И хитрый Игнат добивался лояльности вредного кота, прикармливая его заготовками супруги. Зато мужик всегда был спокоен за свою обувь, а вот остальные гости Фриды часто находили в туфлях кошачьи подарки.
Женщина вряд ли что-нибудь знала о Валгалле, но заслышав про огурцы, горестно разрыдалась. Однако Сергей показал себя на редкость черствым человеком.
- Где ты водку взяла?
- Он... принес, - громко икнула Фрида, кивнув головой на собутыльника.
- А ну пошел отсюда! - взревел Сергей, обращаясь к Игнату.
Тот, разумеется, возмущенно взвыл.
- Ты кто такой, чтобы меня гнать? В фейс давно не получал?
Игнат был мощнее Сергея, но как только он замахнулся, Фрида мгновенно пришла в себя. Представив будущее пьяное одиночество, которое не разделить даже с котом, она схватила сковородку.
- А ну пошел вон, алкаш проклятый! Изувечу, ты меня знаешь!
Мужик, негодующе шипя, убрался восвояси. Естественно, сожители поругались. Соседи слышали, как раздраженно выговаривает Фриде недовольство Сергей и как она оправдывается.
А ночью подъезд потряс жуткий женский вопль. Кто в чем был выскочили из квартир. Сверху спустились Свечкины, примчались с первого этажа Головы. Высунулся, кутаясь в старенький махровый халат, из своей квартиры и зевающий Сан Саныч. Источником шума оказалась бабка Марфуша. Она стояла напротив Фридиной квартиры с веником в руке и едва ли не по-звериному завывала.
- Ой, люди добрые, что же это делается! Кровищу-то теперь мне отмывать!
Дверь в квартиру Кузиной была открыта и на пороге лежала хозяйка с разбитой головой. Из глубины коридора выскочил сдавленно ругающийся Сергей. Перепуганный мужик дрожащими руками натягивал на себя брюки. Он попытался приблизиться к сожительнице, но его грозно окликнул Сан Саныч.
- Стой, где стоишь!
И старик деловито набрал номер полиции.
- Убийство в Есауловом тупичке, 13. Выезжайте скорее, тут женщине голову размозжили.
- А вдруг она ещё жива? - предположила Анна Голова. - Вызывай, Сан Саныч, заодно и скорую.
Пока ждали приезда полиции, все в ужасе взирали на ошалевшего Сергея.
- Ты зачем, варнак, Фридку припечатал? - грозно осведомилась бабка Марфуша. - Плюнул бы на эту змеюку да ушел. Тебя сейчас в клетку посадят как жирафу.
В принципе, этот же вопрос интересовал всех соседей. Однако Сергей отчаянно замотал головой.
- Не делал я этого! Проснулся от вопля бабы Марфы. Глядь, Фридки нет. Вышел в коридор, а тут вот...
- Это ты полиции расскажешь, - язвительно заметил Игнат Свечкин. - Все слышали, как вы вчера ругались. Небось, прибил бабенку-то из ревности.