С вокзала, 2 октября, сразу к Городецкому; остановился у него.
Чуть ли не на следующий день туда заявился и Клюев. Знаковая встреча!
Городецкий тогда активно не дружил с Мережковскими, и основные опасения его были направлены в ту сторону: как бы они Есенина не сманили в свой круг.
Опасность же подкралась с другой стороны.
Городецкий потом очень точно подметит, что Клюев в Есенина «впился».
Клюев был на восемь лет старше Есенина, но вёл себя, будто прожил втрое больше. Волосы подстрижены «под скобку». Говорил вкрадчивым баском. Глаза внимательные и холодные. Лицо, сужающееся к подбородку, как куриное яйцо: вроде линия мягкая, а ощущение странное. Из-за выражения глаз и формы головы возникала ассоциация ещё и с рыбой: выплыл из-за куста и глядит. Моржовые усы дополняли образ.
Синяя рубаха, смазные сапоги, на груди серебряный крест. Длинная, до колен, кофта в крапинку. Подпоясан шёлковым поясом с кистями.
Увидев, наконец, своего «белого голубя», Клюев чуть не задохнулся: реальность превосходила любые ожидания. Долгожданный «братик» оказался хотя и без усиков, но прехорошенький, с лёгкой походкой, синеглазый. Разве что немного бледненький. Клюеву сразу захотелось его накормить.
Мемуаристы все как один вспоминают, что Есенин с Клюевым были в ту осень неразлучны.
Уже 6 октября они в гостях у журналиста Александра Измайлова, в компании с переводчиком Фёдором Фидлером.
Последний записывает: «…Клюев очень любит Есенина: склонив его голову к себе на плечо, он ласково поглаживал его по волосам». Пропал паренёк?
7 октября они у поэта и художника Владимира Юнгера.
И так всю следующую неделю: встречи, знакомства.
Настрой Есенина прост: Клюев — умище и талант ошеломительный; а то, что всё время норовит за ухом почесать, — ничего, они все тут друг о друга чешутся.
Зато — какие люди, какие разговоры!
Печаль Клюева в том, что ночевать Есенин всё равно возвращается к Городецкому.
Влияние Клюева и Городецкого тогда было ещё вполне сопоставимым. Выбора между ними Есенин не делал: а зачем? Крутился, как мог, между двумя в той или в иной степени очарованными им мужчинами.
Клюев знакомил с лучшими людьми Петрограда и давал умнейшие советы по литературному делу.
Городецкий надеялся возглавить неонародничество в русской культуре и Есенина видел одним из сотоварищей. Есенин был вовсе не прочь, тем более что Сергей Митрофанович — даром что как поэт был слабее Клюева — и влияние имел большее, и знакомства самые широкие, к тому же обещал помочь с призывной историей.
10 октября на квартире Городецкого прошло первое собрание общества «Страда». Спустя неделю общество учредили официально. В почётные члены, для веса, избрали Фёдора Шаляпина, Илью Репина, Константина Бальмонта и Владимира Короленко.
Председателем общества стал беллетрист Иероним Ясинский. Ему и по возрасту положено было главенствовать: родившийся в 1850 году, он был самым старшим в их компании. Товарищем председателя — сам Городецкий. Казначеем назначили гипнотизёра и оккультиста Григория Клочкова.
Есенин и Клюев должностей не получили, им полагалось слагать и петь.
21 октября Николая и Сергея, наконец, принял Блок.
Характерно, что в другой раз приехавшего из своего далёка Александра Ширяевца он в дом не пустил: передал через горничную подписанную книгу — и всё. Ширяевец ужасно обиделся. Но что толку обижаться на Блока? С таким же успехом можно обидеться на Адмиралтейский шпиль.
О чём говорили, неизвестно. Блок записал в дневнике: «Н. А. Клюев — в 4 часа с Есениным (до 9-ти). Хорошо». По записи видно, что Клюев в этой паре главный для Блока; одного Есенина он и в этот раз не принял бы.
Есенин похвастается в письме Любови Столице: «Вчера мило гуторил с Блоком» (видны и гордость, и самоирония). Заодно признается — и тоже не без иронии: «Одолеваем ухаживаньем Клюева». Последняя фраза в письме: «Жду так же, как и ждал, Вас до моего рождения».
Томящийся Клюев предлагал снять квартиру на двоих или хотя бы номерок на часок. Есенин поначалу делал вид, что не понимает, в чём дело, а понемногу начал вести себя и вовсе неожиданно.
В те же дни в очередной раз отправились с Клюевым в гости — на этот раз к певице Надежде Плевицкой. Клюева она знала, любила, даже однажды сапоги ему подарила взамен стоптанных.
Есенин, при знакомстве показавшийся Плевицкой скромным и застенчивым, вдруг переменился и начал откровенно над Клюевым трунить, едва ли не унижая его. Клюев в ответ на жёсткие есенинские шутки вдавил голову в плечи и опустил глаза, не в силах утихомирить своего «голубя».