Чего стоит знаменитое по всему периметру Танганьики «обрезание»!
Заключалось оно в том, что наиболее стойким из попавших в плен бойцов
регулярной армии Ндоу с помощью клея «заваривал» крайнюю плоть. Да еще наносил при
этом крохотные ранки. Вернуть половому органу естественный вид можно было лишь
одним путем – срезать кожу, прикрывавшую головку. Не исключено, дабы не испытывать
нечеловеческих мучений, многие и отважились бы на отчаянный шаг. Но пленникам
предусмотрительно связывали руки сзади. Первые сутки все, как один, терпели. На
вторые наименее стойкие, как правило, уже не выдерживали – мочились. Заклеенная
крайняя плоть, приобретшая в результате изобретения Ндоу форму спущенного шара, постепенно наполнялась. Ее «надувала» жидкость. Растягиваясь с каждым актом
мочеиспускания все больше.
Дня через три страдальцы носили на концах членов различного размера «груши».
Объем зависел от количества выделенной мочи, а также от эластичности кожи. Боль
испытывали жуткую. Причем не только в результате предельного, на грани разрыва, натяжения поверхности «шара», но и от сильнейшего воспаления. Невидимые внутренние
ранки гноились, их, к тому же, разъедала соль. Случалось, «емкости Ндоу»,
истончившись, лопались.
Тем, кто не выдерживал мук и соглашался на сотрудничество с повстанцами,
делалось пресловутое обрезание.
Еще одно гремевшее на все джунгли ноу-хау – «покраска фасада». Заключалась она
в том, что Ндоу заливал краской, как правило, темной, глазные яблоки несчастного.
80
Пыточной процедуре обычно подвергались европейцы – отсюда и предпочтительный
«новый цвет гляделок – черное на белом». Вопли страдальцев разносились обычно на
километры. Некоторые сходили с ума, как говорится, не отползая от банки с краской.
Остальным, в случае дарования жизни, была обеспечена слепота до скончания веков.
А еще – уже скуки ради! – Ндоу запускал горемыкам в уши красных муравьев,
специально тех разъярив. Раковины залеплял смолой, протыкая в них обычной иголкой
отверстие. Такого диаметра, чтобы выбраться наружу насекомые не могли, но кислород –
получали. Сами бойцы сопротивления с воистину детским любопытством таращились на
душераздирающие «спектакли» с безумными выкриками и эпилептическими катаниями
по земле.
Нет, у Кваква на подобные изощренные проделки фантазии не хватало. Он брал не
столько показной жестокостью, сколько хорошо закамуфлированной хитростью. А что? В
этом мире, чтобы выжить, лучше иметь чуточку ума, чем навалом – дури.
Глава 51
Из дома Клод выбрался в начале девятого. А еще через четверть часа, поставив
«хардбург» на стоянку, подошел – таковой была договоренность – к видавшему виды
«пежо». Открыл дверцу, небрежно брякнулся на заднее сиденье. За рулем высился, вобрав
голову в широченные плечи, прямо-таки гигантского роста детина, чья кожаная куртка
при малейшем движении неприятно скрипела.
Вскоре подкатили к неприметному зданию в тихом переулке недалеко от центра.
Здесь, как объяснил крепыш, располагался один из многочисленных отделов
«КупиДОНа». Тип, слегка картавя и непроизвольно подмигивая (неужели яйцеголовым
трудно избавить своего сотрудника от физического недостатка?), минут пять втолковывал
Клоду, словно тот карапуз-несмышленыш, предстоящую задачу. А она точь-в-точь
повторяла тренировки, наскучившие своей явной простотой. С расстояния примерно
метров в четыреста предстояло заставить человека …выйти на улицу.
– Можно узнать, кто тот человек, волю которого я должен подавить?
– Наш бывший сотрудник. Мы между собой величаем его Перебежчиком. Или
просто – «П».
– Тем не менее, он согласился принять участие в эксперименте?
– Не совсем… Видите ли, этот подлец в течение нескольких лет ел в «КупиДОНе»
хлеб, обильно сдобренный пальмовым маслом. Естественно, ему известны многие
служебные тайны. А теперь переметнулся к другим, и, по имеющимся сведениям, начал
потихоньку приторговывать не принадлежащими ему секретами. Думаю, вы со мной
согласитесь: джентльменским такое поведение при всем желании назвать затруднительно.
Вот мы и хотим информировать бывшего коллегу об этом. Тет-а-тет.
– И ради единственного разговора затевать столь многоходовую комбинацию?!
– Ничего другого не остается!
– Куда проще поднять телефонную трубку и договориться о встрече. А там –
высказывайте друг другу какие угодно претензии.
– Если бы все обстояло так просто!
– Не понимаю! Ежели бы экс-коллега улетел на Юпитер, другое дело! Но ведь все
мы живем в одном городе.
– Действительно, на Юпитер эта макака не улетела! Однако спряталась более чем
надежно!
– Интересно, где же?
– В тюрьме!
– Я бы не назвал подобную шутку слишком удачной!
– А я и не собирался строить из себя клоуна!
– Что-о?
– Вы не ослышались! Я, действительно, не шучу!
81
Клод несколько десятков секунд переваривал услышанное. Наконец, как ему
показалось, постиг потаенный смысл:
– Вы меня обманули и хотите, дабы простачок Вилкау внушил мысль о побеге
заключенному?
– Ни…
– Неплохой, скажу вам, ход! Так и передадите хозяевам! А я в подобного рода
«научных исследованиях» участвовать отказываюсь!
– Поостыньте! Неужели вы могли хоть на миг представить, что солидная фирма
способна за здорово живешь отважиться на столь грубое нарушение уголовного
законодательства?
– Тогда как прикажете понимать сказанное вами? Или у меня со слухом непорядок?
– Что вы, он у вас в норме. И уши, убежден, моете регулярно. А вот выводы
делаете поспешные.
– Извольте объяснить понятнее!
– С удовольствием! Кстати, я был уверен, что в общих чертах вас в детали
посвятили.
– Увы…
– Что ж, в таком случае не остается ничего другого, как восполнить пробел. Так
вот, наш бывший коллега, покинув «КупиДОН», нашел другую крышу. Сие никому не
возбраняется. Правда, место выбрал весьма далекое от науки – тюрьму. Однако и это не
преступление: каждый сходит с ума по-своему. Но в зоне он занял должность, доселе
невиданную: нечто вроде ведущего специалиста по психопроблемам. Заметьте, ее
создавали под конкретную персону: случай – из ряда вон. Впрочем, как вы прекрасно
понимаете, и в этом ничего криминального нет. Существуют лишь некоторые морально-
этические проблемы, не больше.
Но вот дальше Перебежчик – такую кличку хлыщ получил неизвестно с чьей
легкой руки – повел себя, мягко говоря, не совсем корректно. Разработку, над которой в
«КупиДОНе» полгода корпело несколько ученых не последней шеренги, стал без
малейшего зазрения совести внедрять, как собственную, на новом месте. Вам бы подобное
пришлось по вкусу?
– Вряд ли!
– Мы предупредили наглеца. Как с гуся вода! Или, как говорят в Сьерра-Леоне, ложкой хлебал, а черешком глаз вынимал. Более того, чтобы мы ему больше не докучали, Перебежчик не придумал ничего остроумнее, как перебраться на постоянное место
жительства в … тюрьму. Оригинал, не правда ли?
И тут Клода осенило – «Фордыбашен сантимо»! Она писала об ублюдке из
«Рецидивистом, мамочка, не стану», предложившем и отрабатывающем метод
кодирования преступников, позволяющий администрации отказаться от охраны. Да этого
полуумка не то что нужно призвать к порядку – четвертовать мало!
– …пойти на такой шаг, – сквозь пелену захлестнувшего возмущения пробилось к