– А я жену Клода представляла несколько иначе! – подняла на Ирену зеленые
глазища Эльдази.
И поспешила добавить:
– Мне о том, что он женился, поведал один человек. Я некоторое время жила
далеко отсюда. Поэтому новости практически не доходили.
Ирена едва удержалась, чтобы не задать Эльдази банальный вопрос: какой же та ее
представляла?
– Ну, если уж вы первой начали, то, полагаю, и продолжайте. С самого начала.
Откуда вы знали моего мужа? Что вас с ним связывало? И побольше – о нем самом. Мне
сейчас очень тяжело, – нотки неподдельного страдания прозвучали в словах женщины, в
полной мере вкусившей горечь одиночества.
– Что ж, как говорится, откровенность – за откровенность. Только, пожалуйста, не
обижайтесь.
– Вы меня сознательно интригуете?
– Ни в коей мере! – горячо возразила Эльдази. Ее голос тоже – во всяком случае, так показалось Ирене – прозвучал искренне. – Ведь, по сути, обижаться вам не на что. И
не на кого. Будем считать, что я просто неудачно выразилась. Правда.
– Невероятно, но я вам верю.
– Мы с Клодом познакомились около трех лет назад у кого-то из общих знакомых.
Поскольку гости нашего возраста на пикнике отсутствовали, нам волей-неволей пришлось
общаться. Не скажу, что он мне тогда, извините, сильно понравился. Но, как это часто
бывает с молодыми людьми, мы начали от случая к случаю встречаться. Человеком Клод
оказался незаурядным. И я постепенно поняла, что …влюбляюсь. О его чувствах сказать
ничего не могу. Однако думаю, практически с самого начала была ему небезразлична, –
Эльдази несколько смущенно посмотрела на Ирену.
– Не чувствуйте никакой неловкости, – успокоила ее та. – В данном случае она –
излишня. Во-первых, это происходило до его встречи со мной. Во-вторых, Клода уже нет
в живых. И, в-третьих, разве логично стыдиться любви?
– Вы не обижаетесь?
– Спрашивайте уж прямо: не ревнуете? Нет!
– Спасибо! Я рада, что вы меня понимаете. Дальше судьба повернула так, что я
вышла замуж за другого. Только не спрашивайте, умоляю вас, почему? Пусть сей
позорный факт так и останется исключительно моей тайной. Скажем так, в определенной
степени это был мезальянс. Очень скоро переросший в трагифарс. Итог? Я оставила мужа
против его воли. И сей безумец с тех пор меня разыскивает.
Средств для бальзама на рану своего не в меру воспаленного самолюбия у него
достаточно. Если точнее, он в них вообще не ограничен. В сложившейся ситуации мне
остается один выход – скрываться.
– Боже мой! Но неужели на этого деспота нет управы? Не в доисторические ведь
времена живем.
122
– А что я предоставлю в качестве достаточно весомых аргументов тому же суду?
При нашем-то законодательстве!
– Вы правы. В таком случае я могу укрыть вас у себя. Или помочь выехать в места
моего появления на свет. Немного там побудете, а там, глядишь, и ваш Отелло
успокоиться.
– Я, право, тронута, милая Ирена! Однако вашей добротой не воспользуюсь. У
меня уже есть надежное убежище. Думаю, у вас хватит такта не интересоваться, где оно
находится.
– Эльдази! Как вы могли?!
– Простите великодушно! Последние месяцы не прошли бесследно для моего
здоровья. Я стала несколько неуравновешенной.
– Прощаю! Но в самом начале вы заикнулись о помощи, которую оказал вам мой
супруг.
– Ах, ну, конечно! Не знаю, насколько это покажется вам невероятным, но, чтобы
сбежать от ненавистного мужа, я должна была заплатить относительно крупную сумму.
Человеку, который помогал осуществлять задуманное. Я ведь замуж вышла в чужую
страну, где не имела ни родных, ни друзей, ни знакомых. Свет, как говорится, был в
рогожку.
Не скрою, кроме денег, с этим самым помощником пришлось расплатиться еще и
телом. Но я прошла уже через такие унижения, что мне было, по сути, все равно. Лишь бы
вырваться.
– Представляю!
– Разжиться финансами я могла только в Заире. Однако надеяться в этом вопросе
на оставшегося к тому времени вдовцом отца, учитывая затяжную и тяжелейшую болезнь
матери, не приходилось. А из круга достаточно близко знакомых я выбрала Клода. Хотя
чисто теоретически меньше всего имела право уповать именно на его милосердие.
Через того же посредника передала бывшему жениху коротенькую записку. И он –
безотказная душа! – откликнулся. Необходимую сумму курьеру впоследствии вручил. Не
написав при этом для меня ни единого словечка!
– Может, опасался ненароком повредить? – задумчиво проговорила Ирена. – Или, сохраняя к вам какие-то чувства, тоже не сумел взнуздать раненое самолюбие.
– Не знаю. Но впоследствии, очутившись, наконец, на воле, я написала ему уже
подробное письмо. Не указав, естественно, обратного адреса.
– При расставании вы с ним, как я догадываюсь, церемонились не очень?
– С одной стороны, да. С другой, так было нужно. И не бередите, пожалуйста, до
сих пор кровоточащую рану. Очень часто обстоятельства – выше нас. Я была загнана в
угол. Пришлось выбирать между семьей и парнем, который нравился. Наверное, я
ошиблась. Хотя, если бы предала отца с неизлечимо больной матерью, разве бы себе
простила? Впрочем, зачем ворошить прошлое? Поздно! Что сделано, то сделано. Его не
воротишь.
– Эльдази, а давно вы узнали о гибели Клода?
– Сегодня.
– И успели добраться в Киншасу с места вашего, – Ирена запнулась, подыскивая
необидное и в то же время максимально точное определение, – … добровольного
заточения? Из чего следует вывод, что прячетесь вы неподалеку.
– Не совсем так. Вернее, совсем не так. Я ехала сюда, совершенно не подозревая, что Клода нет в живых.
– Какой ужас! В самом деле?
– Да! Несмотря на опасность быть засвеченной, направлялась к нему живому. С
вполне конкретной целью – вернуть великодушную ссуду. Моя мать скончалась еще до
моего побега от законного супруга. А папа отправился к праотцам чуть позже. Перед
смертью он продал все, что у него еще оставалось. А деньги положил на счет, открытый
123
на мое имя. Об этом я узнала совершенно случайно. Наткнувшись на газетную заметку в
разделе «Они разыскиваются по делам о наследстве».
– Черт побери, у вас жизнь, как у Джеймса Бонда! Признаюсь честно, я бы такого
не вынесла больше недели.
– Беда научит маниок закусывать ямсом. Однако вернусь к прерванному рассказу.
Получив наследство, я первым делом вспомнила о долге Клоду. И направила, как вы
видите, свои стопы в Киншасу. Опасаясь, что за ним установлена слежка, пойти прямо на
работу не рискнула. Позвонила, соблюдая все предосторожности, в офис. И там услышала
потрясшее до глубины души известие – моего кредитора больше нет в живых.
Естественно, захотела узнать больше. После долгих телефонных препирательств
меня соединили с неким господином, ужасно коверкающим слова. Его фамилия –
производная от какого-то овоща. Броколли? Нет. Турнепс? Фенхель? Не то. Извините, не
могу вспомнить. Он еще разговаривал с жутким акцентом. Впрочем, так ли все это в
данном случае важно? Он сначала ничего не хотел говорить, но потом сдался. Сказав, что
Клод попал в жуткую аварию. Я поняла: прежде, чем уеду, обязана сделать две вещи.
Побывать на этой могиле и отдать одолженные в критической ситуации деньги вам. Как
законной наследнице.
Хотя только сейчас вот подумала: не допустила ли роковой ошибки, появившись на
кладбище? Не разумнее ли было, созвонившись с вами, передать привезенное в заранее
обусловленном месте?
– Спасибо за теплые слова о покойном муже! Но денег, право, я не возьму.