– Не понимаю. В какое положение вы меня ставите?
– Тут и понимать нечего! Я считаю, что Клод погиб… из-за меня.
– Почему? Он же разбился на машине!
– Уж если мы говорим – подумать только! – едва не как закадычные подруги,
открою вам и свой секрет. Видите ли, в тот день у меня случился выкидыш. Сказать, что
на Клода это произвело тяжелейшее впечатление, значит, не сказать ровным счетом
ничего. Он был в полувменяемом состоянии. Так странно на меня глядел. Будто впервые
видел! И вот, пребывая буквально в прострации, куда-то умчался. Куда торопился, не
представляю. Да теперь уже и не узнаю никогда. Удивительно было бы, если бы аварии не
случилось. Жаль только, богу не было угодно, дабы она не имела столь трагических
последствий.
– Но в чем вы видите свою вину? Я что-то не поняла.
– В том, что не сумела сохранить беременность. Не приключись выкидыш, Клод не
был бы так расстроен и, убеждена, остался бы жив.
– Сие ведомо одному господу! Так что не возводите на себя напраслину. Это раз. И
второе – при чем здесь долг, который я привезла? Почему вы отказываетесь его принять?
– Я отказалась и от наследства – фирмы, яхты, особняка мужа, остальных
принадлежащих ему активов. Прошу только: не нужно давать оценки этому поступку. Я
вольна предпринимать те шаги, которые в данной ситуации считаю необходимыми. И
никто – вы слышите меня? – никто не смеет меня осуждать!
– Хорошо! Только успокойтесь, прошу вас!
– А вот какую-либо безделицу, напоминающую о Клоде, я бы вам презентовала с
большим удовольствием. У него не так много осталось друзей, в памяти которых он
продолжает жить.
Увидев на лице Эльдази недоумение, Ирена объяснила:
– Лишь законченные циники утверждают, что брак – это когда двум хорошим
людям плохо. Нам было хорошо. И посему мы практически не принимали гостей. Редко
выходили сами. Так что прежних друзей Клод растерял, а новых не приобрел.
– Понятно. Что ж, я не против иметь вещицу на память о порядочном человеке. Их
в этом мире остается не так уж много. И становится все меньше и меньше. Не думаю, 124
учитывая мой статус дамы инкогнито, что поступаю мудро. Но погибать – так с
фейерверком.
– Тогда поехали! Автомобиль – на стоянке у церкви. Комплект ключей от его…
нашей квартиры пока у меня хранится. Заедем, вы что-то себе выберете.
Ирена поправила цветы на могиле, поцеловала фото мужа. Не стесняясь, смахнула
слезинки с глаз. Повернулась к Эльдази:
– Все еще не верю, что его нет, что я его никогда не увижу.
И, уже направляясь к выходу, неожиданно со стоном выдохнула:
– Если бы вы только могли представить, как я его до сих пор люблю!!!
Глава 77
В кабинете повисла предгрозовая тишина. Генерал насупил брови. Финансист от
возмущения подпрыгнул на стуле. У майора на лице появилась нездоровая испарина.
– Да! – Окава не оставалось ничего иного, как признать очевидное – невероятное.
– Тройной агент?! А как же хваленые контрольные поверки? Перекрестные
слежки? Задания с двойным дном, наконец? Да ваше управление – не спецслужба, а
паноптикум! – буквально захлебнулся от душившей его ярости майор.
– В чем-то «контрольки» помогли. А где-то мои люди, действительно, прохлопали,
– предпринял попытку хоть немного оправдаться полковник. Про себя же подумал: «Моя
спецслужба – паноптикум не больший, чем ваше теневое правительство».
И продолжил:
– Забегая вперед, отмечу, что, на взгляд экспертов, последнее время Хлоуп страдал
раздвоением личности. В зависимости от того, по какой из легенд работал, он одевался
по-разному, вел себя по-разному, передвигался на нескольких авто, обедал в разных
ресторанах и даже говорил с различными акцентами. Маскировался столь успешно, что, похоже, о происходящем никто не подозревал. Даже ближайшие друзья и родственники.
И агент продолжал – по крайней мере, подсознательно – жить в двух параллельных
измерениях. Специалисты называют это симптомом положительного двойника. Именно
из-за болезни Хлоуп не отреагировал на нашу ошибку с присвоением ему двух статусов
одновременно. Ляп, наоборот, идеально совпал с процессами, происходящими в его не
совсем здоровом мозгу.
– Да хрен с ним, с раздвоением личности! Пусть агент хоть операцию по смене
пола делает. Но, кроме своих, работать еще и на чужаков! Нет, каково?! – никак не мог
успокоиться главный проверяющий. Потом махнул рукой:
– И что дальше? Какие меры на сегодня приняты?
– Оборотень уничтожен!
– Правильно! Хоть одно разумное решение, – впервые со времени появления на
базе майор обронил одобрительные слова.
– Разумное?! – возопил финансист. – Вы что, господин майор, издеваетесь? Или
глупые шутки с умным видом надумали шутить?
– И не помышлял! Действительно, я уверен, что смерть – наиболее достойное
наказание для Хлоупа.
– А деньги?! Вы о них подумали?
– Какие деньги?
– Наши! Из оппозиционного общака. Которые этот недоумок, судя из доклада
Окава, без спроса вложил в некий идиотский бизнес. Кто нам теперь их вернет?
Гальванизированный труп?
– Господин генерал, разрешите уточнить ситуацию по этому вопросу? –
предпринял попытку сбить бушевавшее пламя Окава.
– Разрешаю! Уточняйте!
125
– Не до такой степени наша спецслужба – пародия, чтобы мы, прежде чем
отправить изменника на потустороннее свидание с Иудой, не предприняли усилий в
вышеуказанном направлении.
– Каких именно? – финансист не переставал нервно теребить дужку лежащих на
столе очков.
– Получив информацию о том, что Олумб, вышеупомянутый чиновник
министерства, – гомосексуалист и установив его постоянного партнера, мы последнего
выкрали (кстати, им оказался еще один участник торговли оборудованием для мест
заключения по фамилии Алакид). И уже вскоре убедились, что любовь мужчины к
мужчине сильнее любви к женщине и родине вместе взятых. Лишенный «голубых»
сексуальных утех и напуганный возможным исчезновением сожителя навсегда, Олумб
уже на третий день «страданий» согласился на выдвинутые управлением условия. Причем
стал мягок и податлив, как воск.
– Это не имеет никакого значения! – перебил тираду финансист. – Извольте ближе
к делу!
Генерал в очередной раз не одернул рядового члена возглавляемой им комиссии, из
чего Окава сделал вывод: очкарик не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Не исключено, близок к теневому Самому. Деньги – они легко открывают путь в самые
труднодоступные кабинеты. А Жуадга ведь сидит на финансах. Так что не нужно с ним
лишний раз вступать в полемику.
– Так точно, господин главный финансист! Продолжаю «ближе к делу». Схему
утвердили достаточно сложную. Однако практически стопроцентно гарантирующую
возврат зависших по милости Хлоупа средств. Как я уже докладывал, несколько человек, включая покойника, сколотить капиталец вознамерились на поставках в тюрьмы
специального оборудования. Бизнес, особенно при наличии влиятельного лоббиста, –
бешено прибыльный. Да вот незадача: ловкачи уже закупили часть товара, а за остальной
– перечислили деньги, когда на горизонте появился Перебежчик с идеей психоареста. И
проект Олумба сотоварищи, по крайней мере, временно, накрылся одним непечатным
местом.
– Каковы ваши конкретные шаги? – в этот раз нетерпение проявил уже генерал.
– Ради того, чтобы вернуть средства, мы решили пожертвовать одним из наших
агентов. Дав ему задание подорвать склад боеприпасов, просигнализировали о теракте в