– Вы не похожи на тех, кого обычно нанимает Абрамович, – невольно брякнула Хелен.
Да уж, этот тип не из тех, кто встанет на защиту Билли Moретти от этого мира. Слишком красивый – широкие чувственные губы, узкое с высокими скулами лицо, спокойная сдержанная привлекательность.
Мужчина улыбнулся, и она поневоле расслабилась. Завораживающая – в буквальном смысле слова – улыбка явно предназначалась для очаровывания подозрительных женщин. У Хелен екнуло сердце, пришлось срочно взять себя в руки.
– Внешность бывает обманчивой, – изрек гость, темные глаза вглядывались в узкую щель. – Так вы позволите пригласить вас на завтрак?
Надо бы хлопнуть дверью у него перед носом. Она всегда могла отдать дело Моретти коллеге Дженкинсу, чего тот ждет не дождется, но Дженкинс – свинья и хвастун, причем твердолобый, и ради достижения цели без колебаний отбросит в сторону смягчающие обстоятельства.
Хелен несколько долгих секунд рассматривала человека, который назвал себя Рафферти, затем кивнула, решившись. В конце концов, она умная женщина – к тому же осторожная – и научилась полагаться на свою интуицию. И эта самая интуиция подсказывала, что посетителю можно доверять.
Хелен сняла цепочку и распахнула дверь.
– Входите, – пригласила она, отступая назад. – Вернусь через минуту.
Она прошла полкомнаты, укладывая бумаги в портфель, когда осознала всю странность своего поведения. Ей не нравились визиты людей, особенно сотрудников, к ней домой. С одной стороны, она совершенно безалаберна, на грани разгильдяйства. А с другой – яппи[1] не склонны ценить декор двадцатых годов, который она обожала. Хелен оглянулась на Рафферти, пытаясь скрыть нервозность, и застыла на месте.
Он стоял посреди гостиной – высокий смуглый незнакомец, нарушивший ее покой, и осматривал помещение с изумлением и, как ни странно, одобрением.
– Когда-то бывали в этой квартире? – невольно заинтересовалась Хелен.
Их взгляды встретились, и гость растянул губы во внезапной легкой улыбке.
– Нет, – ответил он.
Но она почему-то не поверила. А потом засмеялась из-за абсурдности своих подозрений.
– Конечно, нет, – согласилась Хелен. – Последние шестьдесят с лишним лет это здание служило приютом для странной старушки и ее кошек.
– Что с ней стало?
– С бабулей? – уточнила Хелен, натягивая пальто. – Умерла, к сожалению. Она была весьма оригинальным человеком… по легенде, любовницей гангстера во времена Аль Капоне. Могу в это поверить.
– Вы ее знали?
– Мы познакомилась благодаря моей должности, – пожала плечами Хелен. – Ее ограбили. На суде я представляла обвинение и сразила ее наповал. Думаю, она решила вроде как удочерить меня, – улыбнулась Хелен воспоминаниям. – Она была замечательной старой леди.
– Как ее звали?
– Зачем вам ее имя? Вряд ли оно вам что-то скажет. Сомневаюсь, что за последние три десятилетия она покидала эту улицу, прежде чем попала в больницу.
– Если она действительно была любовницей гангстера я, наверное, слышал о ней. Всегда интересовался преступным миром Чикаго.
– Как и половина города, – хмыкнула Хелен. – Ее звали Джейн Максвел.
– Нет, ничего о ней не знаю.
– Потому что она жила здесь под именем Кристал Латур. Трудно представить себе старушку с именем Кристал, но именно так она мне представилась.
– Кристал Латур, – рассеянно повторил Рафферти. – Да, в это трудно поверить.
Хелен схватила портфель и направилась к двери, игнорируя оставшийся кофе, усеянный газетами старый диван и недоеденный рогалик на поцарапанном обеденном столе.
– Пошли?
Рафферти, казалось, с трудом вышел из задумчивости.
– Конечно. Простое любопытство – каким образом вы здесь поселились?
А он проницателен, вынужденно признала Хелен. За несколько минут нащупал самый неловкий аспект в истории этого чудесного старого места. Не хотелось бы противостоять в суде человеку с подобным чутьем.
– Кристал завещала его мне, мистер Рафферти. Все здание.
– Правда? Должно быть, вы здорово потрудились, обвиняя грабителя в суде.
Хелен остановилась на пороге и холодно взглянула на насмешника.
– То же самое я делаю для всех потерпевших, мистер Рафферти. Преследую преступников.