В оригинале мистер Уотсон рассказывает Шерлоку такой анекдот: “Why do chemists call helium, curium and barium the medical elements? Because if you can’t helium or curium, you barium!”
А Шерлок отвечает ему вот этим: “What is the dullest element? Bohrium”.
========== Глава 3. ==========
Расскажи нам немного о себе. Джон поверить не мог, что его мама на самом деле произнесла это вслух, и, к собственному ужасу, он не имел ни малейшего представления, что именно ответит ей Шерлок.
Тот, в свою очередь, и бровью не повел.
– Боюсь, я не смогу рассказать вам ничего особенного. Отец умер, когда я был ребенком, и матери пришлось в одиночку растить меня и моего старшего брата Майкрофта. Наше образование было для нее делом первостепенной важности, поэтому мы обучались бесчисленному множеству предметов: математике, химии, экономике, юриспруденции, политике. Должен признаться, в последнем Майкрофт добился куда более значительных успехов, нежели я. Однако я превзошел его в других сферах, в частности, в музыке, которую особенно любила наша мама.
– Ты играешь на каком-нибудь инструменте?
Шерлок коротко кивнул.
– Да, на скрипке.
– Ах, как чудесно! Джон когда-то играл на кларнете.
– Ты называешь это игрой? – мистер Уотсон фыркнул с полным ртом жаркого. – Я называю это зверским издевательством над неодушевленным предметом.
– Артур!
– Что? В жизни ничего хуже не слышал, чем писки и визги этого несчастного кларнета. Всегда представлял, что именно такие звуки издают умирающие птицы.
Миссис Уотсон, сердито посмотрев на мужа, взмахом руки заставила его умолкнуть и вновь обратилась к Шерлоку:
– Что-нибудь еще, милый?
– По большому счету, нет. Мне довелось немало путешествовать – Италия, Россия, Франция. Моя мать без ума от Парижа и Марселя, и в юности я провел там не одно лето.
Шерлок рассказывал просто и спокойно, не обращая внимания на Джона, который с самого начала этого повествования глазел на него в недоумении.
Джон понял, что молчать больше не может.
– Я ничего этого не знал!
– Ты никогда и не спрашивал, – ровно ответил Шерлок, отпивая небольшой глоток из стоящего перед ним бокала с вином. Джон потер ладонями лицо и тряхнул головой. Наконец-то это произошло. Он, Джон Уотсон, рехнулся окончательно. Только так можно объяснить все то, что творится вокруг него этим вечером.
Миссис Уотсон, по-прежнему не сводя с Шерлока глаз, спросила:
– То есть, ты говоришь на французском?
– Да.
– Ой! Пожалуйста, милый, скажи что-нибудь по-французски! У тебя такой глубокий бархатистый голос, что тебе на самом деле стоило бы записывать аудиокниги, знаешь, готова поспорить, с десяток девочек в моем книжном клубе мечтают о том, чтобы им читали вслух таким голосом, а если еще и по-французски… – миссис Уотсон принялась обмахиваться. – Прошу, прошу тебя, скажи что-нибудь по-французски!
Шерлок еще раз отпил из бокала, произнес какую-то фразу – и Джон провел языком по губам: да, даже ему пришлось признать, что баритон Шерлока определенно весьма неплохо сочетается с французскими словами. Миссис Уотсон с энтузиазмом зааплодировала.
– А что, что именно ты сказал?
– Поблагодарил вас за этот ужин. А также сделал комплимент вашему поистине очаровательному дому.
– Спасибо, мой милый! Как же это славно с твоей стороны! Честно говоря, из рассказов Джона у меня сложилось впечатление, будто ты тот еще грубиян, но насколько я могу судить…
Дальнейших слов миссис Уотсон никто не услышал из-за оглушительного раската грома. Джон выругался себе под нос и едва сдержался, чтобы не подняться из-за стола и не выглянуть на улицу.
– А вот и обещанная буря! Ну, сейчас будет просто конец света! Ты же знаешь, Джон, если вы захотите остаться… – начала миссис Уотсон.
– Нет! – вскрикнул Джон и, поморщившись, повторил более мягко: – Нет, мам, не думаю, что это необходимо.
– Что ж, я все равно подготовила твою комнату, просто на всякий случай, и откопала кое-какую старую одежду. Полагаю, она подойдет по размеру, хотя ты, конечно, немножко потяжелел в серединке.
Глаза Джона округлились. Он тщательно осмотрел свой живот и, подняв голову, пронзил маму убийственным взглядом. Та невозмутимо продолжала:
– А еще у меня тут лежит костюм Шерлока.
– Откуда у тебя его костюм? – выдохнул Джон, похолодев от ужаса.
– Джон, ну неужели ты не помнишь? Ты выслал мне его по почте и попросил зашить распоротые швы, а еще приложил записку, что вы сражались с каким-то ужасным преступником с ятаганом или чем-то в таком роде. И вот я все починила!
Шерлок удивленно посмотрел на Джона.
– Я просил тебя отправить тот костюм портному.
– Я и отправил, – пробормотал Джон, хватаясь за собственный бокал и делая приличный глоток. Вкус вина заставил его присмотреться к напитку повнимательнее.
– Хм… Очень хорошее вино.
– Да не то слово! Ты только взгляни на бутылку, она же роскошная! – миссис Уотсон подвинула бутылку к Джону.
Тот изучил ее, нахмурившись: ему никогда не доводилось видеть такое вино в «Теско». Для этого супермаркета оно явно было слишком дорогим. Джон крутил бутылку в руках, рассматривая со всех сторон, и в его воображении начала рисоваться картина настолько безумная, что она просто не могла быть правдой. Однако обдумать пришедшую в голову мысль Джон просто-напросто не успел. Его мама вновь открыла рот и задала очередной вопрос, от которого мозг Джона отказал окончательно.
– Скажи, Шерлок, когда ты впервые осознал, что испытываешь чувства к моему сыну?
Джон отставил бутылку в сторону, чувствуя, что начинает заливаться краской.
– Ох, мама, не надо… Он… Ему не обязательно рассказывать об этом.
Шерлок с готовностью ответил:
– Я впервые начал подозревать, что испытываю чувства к вашему сыну, когда он застрелил водителя такси, чтобы спасти мне жизнь. Мои чувства подтвердились, когда он набросился на одного психопата, будучи при этом одет в начиненный взрывчаткой жилет.
У Джона не было слов. Абсолютно никаких. Он лишь отодвинул в сторону тарелку и позволил своей голове со стуком опуститься на стол.
Миссис Уотсон закрыла лицо руками.
– Божечки!
– Ты пристрелил таксиста? – после небольшой паузы поинтересовался мистер Уотсон у сына. – Он что, вас обсчитал?
Джон поднял голову и в недоумении уставился на отца. Тот пожал плечами.
– Не виню тебя, если так и было. Или же он слишком много болтал? Тоже хороший повод. Ненавижу, когда проклятые таксисты без умолку несут вздор – порой еще хуже, чем твоя мать.
Джон молча вернул голову на прежнее место. Миссис Уотсон тяжело выдохнула.
– Знаешь, Джон, по записям в твоем блоге я догадывалась, что ваша жизнь бывает опасной, не говоря уже о том, что ты вообще-то был в Афганистане, но вот так услышать это собственными ушами!.. Жилет со взрывчаткой? Просто, просто…
Джон собрался было снова поднять голову, чтобы встретиться с мамой лицом к лицу и попробовать нейтрализовать зарождающуюся в ней истерику, но тут заговорил Шерлок:
– Позвольте заверить вас, миссис Уотсон, я подвергаю себя куда большему риску, чем Джон. И я прибегаю к серьезным мерам предосторожности, чтобы обеспечить его безопасность.
Джон в жизни не слышал настолько беспардонной лжи.
Миссис Уотсон, однако, приняла все за чистую монету.
– Я так на это надеюсь! Просто подумать не могу о тех ужасных, ужасных ситуациях, в которых приходится оказываться моему мальчику!
Как его мама могла говорить такое, когда прямо сейчас, в эту секунду, Джон как раз и находился в ужасной, ужасной ситуации?..
– Так что я сказала ему, когда мы говорили по телефону: я знаю, ты заботишься о нем, вот и он тоже должен заботиться о тебе, – продолжала миссис Уотсон. – Но все равно хорошо услышать об этом лично от тебя, Шерлок. Ты кажешься мне таким милым мальчиком, таким воспитанным и добрым…