Миссис Уотсон разрезала торт и положила каждому по куску. Чтобы избежать ненужных подозрений, Джон принялся ковыряться вилкой в своей порции, однако если миссис Уотсон и почуяла неладное, то смолчала, сосредоточившись на собственном куске. Вновь воцарилась приятная тишина, и Джон потихоньку принялся обдумывать план завершения фиктивного романа между ним и Шерлоком.
Наверняка должен существовать какой-то способ, который не ранил бы чувства его мамы. Причина, которую легко можно сфальсифицировать, но которая при этом была бы естественной, а в разрыве никто не оказался бы виноват. Джон так увлекся размышлениями, что очередной подзатыльник от отца опять застал его врасплох.
– Ау! Теперь что не так?
– Твоя мать задала тебе вопрос.
Джон взглянул на нее с раскаянием.
– Прости. Что ты хотела спросить, мам?
– Ой, да ничего особенного! Артуру определенно не нужно было снова этого делать. Извинись перед сыном, Артур.
Мистер Уотсон пробурчал извинения, и миссис Уотсон просияла.
– Вот, намного лучше! Раз уж теперь меня точно слушают, я все-таки повторю. Я сказала, что мы почти весь вечер расспрашивали Шерлока о тебе, но пока не услышали ни единого слова о Шерлоке от тебя. Так что, Джон, я надеялась услышать и твою часть истории!
– Истории? – слабым голосом повторил Джон.
– Да! Ну, знаешь, когда ты понял, что испытываешь к нему чувства, и все в таком роде. А еще я бы очень хотела узнать, что именно тебе в нем нравится. Сегодня он говорил о тебе такие прекрасные вещи! Господи, да он даже перевел на тебя комплименты, которые предназначались ему, так что теперь ты просто обязан рассказать нам все! Расскажи, почему ты любишь его!
– Почему я… – Джон не смог договорить и взглянул на Шерлока. Если бы тот не смотрел на него практически с вызовом, придумать что-нибудь было бы значительно проще. Джон осознал, что не в силах выдержать этот пронизывающий взгляд, и нервно облизал губы. Он – военный врач, который побывал в Афганистане и вернулся назад, но при этом не может осмелиться взглянуть в глаза своему соседу по квартире. Однако заданный вопрос был весьма непрост, так что небольшое колебание вполне простительно.
Взгляд Джона блуждал по комнате, пока он силился придумать хоть что-нибудь. Наконец, Джон прочистил горло.
– Что ж, хм… Шерлок умный. Это очевидно. Он гениальный. Я имею в виду, его способности невероятны. Без него многие преступления остались бы нераскрытыми, и…
Джон замолчал и взглянул на маму, которая выжидающе смотрела на него, затем на отца, наблюдавшего за ним с неожиданно каменным лицом, а потом снова на Шерлока. На этот раз Джону удалось заставить себя посмотреть тому в глаза – и слова вдруг полились практически без усилий.
– У Шерлока куча недостатков. Он бывает бесчувственным, самовлюбленным, надменным. Я с ходу могу назвать десять случаев, когда мне хотелось просто-напросто придушить его. Он может быть безрассудным и упрямым – словом, действительно неприятным типом. Но еще…
Джон покачал головой, осознавая, что обращается скорее к самому себе, чем к кому-либо из собравшихся в комнате.
– …еще у него есть и хорошие качества. Он может быть… смешным и проницательным. Способным удивлять. О, он определенно умеет удивлять! Он почти всегда честен, иногда даже чрезмерно, но в целом это… это ничего. Жизнь с ним увлекательна и полна приключений, в ней не бывает ни одного скучного момента. Мы столько ночей пробегали по Лондону, сталкиваясь с опасностями и загадками, но иногда мы просто… мы смеемся. Не думаю, что я вообще когда-нибудь так много и так часто с кем-то смеялся.
Джон глубоко вздохнул и закрыл глаза, потому что говорить вдруг стало невероятно тяжело, а слова обрели слишком много значения.
– Я бы и секунду этого смеха ни на что не променял. Ни на что. Все мое время, проведенное с ним, – это… Когда я вернулся домой с войны, я был таким… Мир был таким… пустым, и серым, и безжизненным… опустошенным. Я чувствовал себя опустошенным. Выпотрошенным. Как будто… как будто я там умер. А потом я встретил его, и… все изменилось. Мир взорвался жизнью, цветом, светом, и я почувствовал, что он… Он делает меня живым.
Джон открыл глаза и посмотрел на маму, промокавшую салфеткой уголки глаз, на папу, который откинулся на спину стула и, приподняв брови, кивал сам себе. Наконец, он посмотрел на Шерлока, чье лицо являло собой непроницаемую маску, и отчаянно пожелал прочесть его мысли в эту секунду.
Момент испортила миссис Уотсон.
– Джон, милый, это было так прекрасно! Ну, я не о первой части, где ты говорил все эти неприятные вещи, конечно, но зато вторая часть была ужасно романтичной. Я и не подозревала, что ты на такое способен!
– А я и не подозревал, что ты способен болтать столько же, сколько твоя мать, – добавил мистер Уотсон, и миссис Уотсон шлепнула его по руке. Тот лишь хохотнул, чмокнув жену в щеку, и добавил:
– Но я не удивлен, что ты умеешь обращаться со словами. В конце концов, от меня в наследство ты получил большие уши.
Миссис Уотсон встала из-за стола.
– Я так рада, что вы оба смогли приехать, и теперь у меня есть всего одна маленькая, крошечная просьба. Давайте сделаем фотографию на память!
– Ох, мам, нет, ну пожалуйста…
– Джон, умоляю тебя! У меня нет ни одной твоей свежей фотографии, а я бы очень хотела снимок, на котором вы с Шерлоком были бы вместе.
Конец фразы миссис Уотсон бросила через плечо, уже выходя из комнаты. Вскоре она вернулась с маленьким фотоаппаратом в руке.
– Посмотрим… Артур, встань и отодвинь свой стул от Шерлока и Джона, да, и тот стул тоже прихвати, вот так…Мальчики сидят рядом, хорошо…
Джон и Шерлок уселись бок о бок с одной стороны стола, а мистер и миссис Уотсон встали напротив. Миссис Уотсон продолжала командовать:
– Так, Джон, теперь немножко повернись к Шерлоку, Шерлок, сделай то же самое, да, да, очень хорошо, придвиньтесь ближе. Ближе. Ближе! Придвиньтесь ближе! Почему вы оба выглядите такими смущенными?
Мистер Уотсон усмехнулся.
– Наверное, потому, что ты суешь эту чертову камеру прямо им в лицо.
– Артур! Попридержи язык!
Мистер Уотсон пожал плечами, а миссис Уотсон вздохнула.
– Не понимаю, почему вы не можете просто расслабиться. Особенно ты, Джон. Прекрати быть таким напряженным! Ты ведь пообещал мне, что не будешь стесняться, как Гарриет, когда она представляла нас Кларе! А сейчас ты вообще выглядишь глубоко несчастным. К слову, чуть ли не так же, как когда тебе было лет семнадцать и я застукала тебя в ванной с фотографией какого-то парня.
– Мама! – в шоке закричал Джон.
Мистер Уотсон нахмурился.
– Эмма, нехорошо.
– Что? Это совершенно нормально! Как будто я не ловила его и с фотографиями девочек тоже. Джону всегда нравились и девочки, и мальчики. А тот парень на фотографии был очень даже привлекательным! Какой-то актер… Не могу припомнить имя… Он играл в «Ист-Эндерах»? [1] Джон, ты не помнишь? Он…
– Эмма, – повторил мистер Уотсон. – Прошу тебя, прекрати ставить своего сына в неловкое положение и сделай уже эту проклятую фотографию.
На мгновение миссис Уотсон растерялась, но затем восторженно ахнула.
– О, я знаю, знаю! Джон, поцелуй его!
– Что? – тупо переспросил Джон.
– Поцелуй его! Ну, давай же! Выйдет такое славное фото!
Лицо Джона перекосилось от нахлынувших эмоций. Но в итоге он потер глаза, моргнул несколько раз и, решив, что хуже уже не будет, пожал плечами и наклонился вперед, быстро целуя Шерлока в щеку.
Шерлок повернулся к нему все с тем же удручающе неопределенным выражением лица, а миссис Уотсон недовольно воскликнула: