Магнус фыркает и достает из сумки сложенный пополам листок, который имеет такой помятый вид, словно его носят между учебником по математике и бутылкой воды уже очень давно.
На листке синими чернилами выведено «Я ненавижу Алека Лайтвуда за…»
И снова… Что?
Алек чувствует себя тормозом второй раз за сегодняшний день.
Он дрожащими пальцами берет протянутый список и вчитывается, до сих пор не веря в то, что Магнус его составил.
«Лайтвуд заучка, Лайтвуд слишком любит читать, у Лайтвуда надоедливая сестричка, брат Лайтвуда – самовлюбленная заноза в заднице, которая старается занять мое место в команде» – по первым пунктам Алек пробегает взглядом, не заостряя на них внимания, но следующий заставляет его сердце пропустить удар: «У Лайтвуда настолько голубые глаза, что я тону в них каждый раз».
– Сегодня вечером ты свободен? – как ни в чем не бывало продолжает Магнус, словно и не замечает шокированной тишины. – Я знаю один неплохой ресторанчик, заеду за тобой. Конечно, если ты сможешь ужиться с тем, что я слушаю сопливые песенки, – он указывает пальцем на пятнадцатый пункт в списке Алека.
========== Часть 5. Шамдарио. ==========
Он приходит каждую ночь.
Втрахивает в кровать и заставляет выстанывать свое имя снова и снова. Вбивается в податливое тело, впиваясь пальцами в кожу. Через какое-то время там набухнут лиловые синяки, но в тот момент это совершенно не имеет значения. В тот момент мысли только о том, чтобы эта сладостная пытка продолжалась.
Только есть неотвратимые вещи, и утро наступает каждый раз, сколько бы не хотелось растянуть ночь на… Примерно на бесконечность.
И он уходит. Первые лучи еще не успевают проникнуть в темноту трейлера, а он уже собирает свои вещи, одевается быстро и бесшумно, выскальзывает на улицу, не проронив ни слова. Оставляет за собой лишь смятую постель, не успевающие заживать синяки и багровые засосы. Только их, и еще одно маленькое, разбивающееся каждый раз, сердце.
Мэтт тяжело дышит, сжимает простыни в кулаках и душит непрошеные слезы. Наплевать, как сильно хочется закричать и выплеснуть чувства, наплевать, что желание броситься вслед застилает глаза алой пеленой. Наплевать, что он уже готов отдать всего себя за ночь чуть подлиннее обычной. Хоть на мгновение, хоть на пару секунд задержать рассвет.
Но Мэтт знал, на что шел. Не надевал розовые очки, не строил каких-то планов, не мечтал о романтической истории. Только никто не сказал ему, что будет так больно.
В его мыслях все должно было быть простым. Молчаливый уговор «это не чувства» и лишь одно правило – не касаться Гарри. Ну конечно, Шелби вряд ли приняла бы следы чужой страсти на теле любимого мужа. Вот только быть чьим-то грязным секретом совсем не так просто, как кажется. И удерживать на лице улыбку, когда Доминик в перерывах между съемками смеется, закатывает глаза и кивает головой на воркующую семейную парочку, тяжелее, чем кажется. Новая фотография в Instagram с нежной подписью, новый пост в Twitter, каждый из которых пропитан счастьем семейной жизни, новая зарубка на некогда гладком и не испытывающем боли сердце.
Но когда ночь вступает в свои владения, когда сумерки накидывают звездное покрывало, дверь трейлера с тихим щелчком открывается.
– Ты должен понять меня, Мэттью, – тихий шепот прямо перед тем, как завладеть губами, вызывая тихий всхлип.
Мэттью не понимает. Но понимать и позволять – разные вещи.
И вновь смятая постель.
Вновь не успевающие заживать синяки.
Вновь багровые засосы.
Потому что любовь она такая. А когда любишь за двоих, времени на раздумья не остается.
========== Часть 6. Малек. ==========
Даже не успев перешагнуть порог дома, Алек слышит доносящиеся из-за двери голоса, и его губы расплываются в слегка грустной улыбке.
Лайтвуд заходит в освещенную солнечным светом комнату и на секунду пропадает. На бордовом кожаном диване рядом с Клэри и Изабель сидит не кто иной, как Магнус Бейн. Его смех так заразителен, что скоро его подхватывают и девушки.
Алек хочет усмехнуться, сказать, что, он чувствует запах гари, доносящийся с кухни. Хочет пошутить над кулинарными способностями девушек, но он ловит на себе взгляд Бейна и забывает обо всем.
***
– Магнус!
Алек врывается в лофт в тот самый момент, когда из темноты портала выныривает сгусток черной энергии, тянущий свои щупальца к самому сердцу Верховного мага Бруклина, лежащего без чувств на осколках стеклянной столешницы. Три стрелы, выпущенные друг за другом уверенным движением нефилима, даже не ранят это существо. Проходят сквозь него и с противным звуком врезаются в стену.
Лайтвуд успевает проклясть свою беспечность, весь институт и мать, которая ранним утром вызвала его к себе для отчета о ночной вылазке. Страх за родного человека застилает глаза, и он бросается твари наперерез, хотя и понимает, что не успеет.
Щупальцам до сердца Магнуса остается около пары миллиметров. Алеку до его мага – несколько роковых шагов. Заранее проигранный бой. Но неожиданно щупальца замедляются, а черный сгусток начинает обретать более человеческий силуэт – промедление в секунду, но Лайтвуду этого достаточно, чтобы добежать до Бейна и выдохнуть от облегчения, нащупав пульс.
– Магнус Бейн… Надо же, – кажется, что голос доносится отовсюду, окружает, и Алек готовит еще одну стрелу. Целится твари туда, где у обычного демона было бы сердце. – Какой храбрый нефилим, вот только это не поможет, – голос становится ироничным. – У меня с этим магом давние счеты. Я искал его так долго, но хитрец умеет убегать и прятаться. И откуда только такие умения? Явно не по папочкиной линии передались.
Еще одна стрела достигает своей цели, но не дает никакого результата, как и предыдущие. Оглушительный смех сотрясает лофт.
– Я хотел убить его, но ты появился так удачно. Ведь так намного лучше… Отобрать самое дорогое, причинить боль любимому созданию, – тварь говорит словно сама с собой, и, хотя силуэт не двигается, Алек представляет, как он потирает руки в восторге от своей идеи. – Мальчик, передай Бейну, что долги надо возвращать. И если он не захотел по-хорошему, то будет по-моему.
Магнус стонет, приходя в себя, и Алек бросается к нему, откидывая ненужный лук в сторону. Последние слова существа негромкие, но вливаются в кровь, в мозг, пробегают мурашками по спине:
– Бейн, можешь наслаждаться своим нефилимом еще неделю. А потом ты его забудешь.
***
Ночь наступает на удивление быстро, пронизывающими ветрами прогоняя день. Жаль, что ветра не могут точно так же прогнать случившееся днем. Алек сидит на балконе лофта Магнуса, и вновь и вновь прокручивает в голове слова твари.
– Дорогой, ты здесь уже час сидишь, – маг появляется за спиной нефилима, держа в руках два бокала с плескающимися в них искрящими напитками, и протягивает один Алеку. – Держи, тебе это сейчас нужно.
Лайтвуд берет коктейль, не проронив ни слова. У него на душе словно скребутся дюжина кошек, во главе с Председателем Мяо. Ему хочется сказать, что все хорошо, хочется улыбнуться, вот только не получается.
А что если больше не будет бокалов на тонкой ножке и сверкающих глаз напротив? Что если хриплое «Александр» останется в прошлом? Что если сегодня все рухнуло?
Магнус Бейн не был бы Магнусом Бейном, если бы не понял все без слов:
– Александр. Он всего лишь глупый демон. Ты же не воспринял его слова всерьез?
Алек не знает, что стало последней каплей – напряжение дня, мысли, бьющиеся в голове, как птицы в клетке, или нарочито легкий тон Магнуса, но он срывается. Бокал летит на пол, разбиваясь на десятки маленьких осколков, а кулак нефилима со всей силой обрушивается на ни в чем не повинную стену.
– Он не просто глупый демон, Магнус! Как ты не понимаешь… Я не смог даже ранить его, а все мои стрелы проходили сквозь, как будто он был соткан из тумана.
Алек не помнит, когда в последний раз кричал, но он уверен, что он еще никогда не поднимал голос на своего мага.
– Он глупый демон, – голос Бейна жесткий и нетерпящий возражений. Он подходит вплотную к Алеку, берет его руку в свои ладони и нежным касанием залечивает разбитые костяшки пальцев, а потом поднимает взгляд, встречаясь с голубыми, как море, глазами. – Я слишком сильно люблю тебя, и никто не в силах изменить это. Я не забуду.