– Макджи подумал, что будет очень романтично, если я приду сюда, – в карих глазах весело блестят задорные искорки, и только этот взгляд напоминает Мэтту, что он должен продолжать тянуть губы в улыбке, даже если его сердце почему-то на миг замирает.
«СЕНСАЦИЯ! – Шамдарио проводят совместный романтичный уик-энд»
Когда Мэтт открывает глаза и видит, что Шам привез его в парк развлечений, у него вырывается смешок – какое же это клише. Но Гарри счастливо улыбается и тащит его за собой сначала в комнату страха, затем на огромный корабль, который раскачивается в разные стороны, после - на американские горки…
Мэтт все еще думает, что это чертово клише, стоя в очереди за билетами на колесо обозрения. Именно это он и хочет сказать Шаму. Даже поворачивает голову в его сторону. Но молчит, натыкаясь на изучающий взгляд карих глаз.
То самое слишком.
Он понимает, что попал, когда неожиданно даже для самого себя сокращает расстояние между их губами. Целоваться с Гарри вот так – страстно, влажно, глубоко – очень похоже на мечту. Мэтт зарывается пальцами в мягкие волосы, на которых сегодня нет даже намека на лак или мусс, делает шаг вперед, чтобы оказаться еще ближе… И в этот момент совершенно плевать, что они находятся не одни.
Пока Гарри не отрывается от губ и не начинает смотреть с неверием и отрицанием. Бегает взглядом по лицу, как будто пытается понять, что сейчас произошло. Мэтт думает, что если бы не очередной щелчок камеры, раздавшийся откуда-то справа, Шам просто сбежал бы.
Гарри не приходит праздновать их очередной успех. Мэттью сжимает руки в кулаки и смотрит на кадр того самого поцелуя, который красуется на развороте очередного таблоида. Бессилие ледяной волной накатывает на него, сжимает в крепких тисках до хруста ребер.
«СЕНСАЦИЯ! – Гарри Шам младший и Мэттью Даддарио теперь живут вместе»
Большой участок земли с двухэтажным домом и двумя креслами на крыльце, с идеально подстриженным газоном, ровными рядами черепицы на крыше и беседкой во дворе. Соседи улыбаются так, что еще немного, и у них просто челюсть сведет, а дружный плач детей из дома слева будит раньше, чем будили бы петухи.
Гребаный рай.
Макджи думает также, когда достает из кармана ключи и кладет их перед ошарашенными актерами. Делает подарок, не оставляя ни малейшего шанса отказаться.
– В конце концов, рейтингам это явно пойдет на пользу, – бросает Гарри, и это едва ли не первая фраза, которую он говорит Мэттью с похода в парк развлечений.
Неделя требуется для того, чтобы забыть тот поцелуй и снова начать общаться, как друзья.
Еще неделя для осознания, что жить с кем-то может быть так забавно и просто, если этот кто-то - Гарри Шам младший.
Третья неделя уходит на попытки Даддарио игнорировать желание снова ощутить вкус этих губ.
Третья неделя заканчивается тем, что Мэтт рушит все, прижимая к стене натренированное тело и целуя страстно, яростно, до дрожи в коленках.
Четвертая неделя проходит как во сне, потому что стоит съемкам закончится, как Гарри уезжает в неизвестном направлении, неизменно возвращаясь домой с юной азиаткой (Шелби, кажется), которую он представил общественности, как свою сестру.
Мэтт знает, что это не так. Мэтт каждую ночь на протяжении семи суток слышит, что это не так.
Четыре недели. Всего лишь месяц совестной жизни приводит к тому, что рейтинги сериала взлетают в объятия к пушистым облакам, а сердце Мэтта срывается на землю и на огромной скорости впечатывается в асфальт.
Вечером воскресенья Гарри заходит в спальню Мэтта впервые за все время. Он бросает взгляд на сигарету в руках бывшего друга, на закрытое окно, но ничего не говорит. Молча вдыхает мерзкий запах дыма.
– Скажи, что ты не заигрался, что для тебя это ничего не значит, – начинает говорить спустя несколько долгих минут. – Скажи или проваливай.
Мэтт молчит. Глаза не поднимает и наблюдает за медленно тлеющей сигаретой.
– Ну же, Мэтт! – в голосе Гарри столько мольбы, что Даддарио хочет сделать все, лишь бы сказать то, что от него хотят услышать. Хочет…
Вот только врать друзьям он не умеет.
«СЕНСАЦИЯ! – Мэттью Даддарио съехал от своего парня. Шамдарио больше не вместе»
***
Всем журналистам мира плевать на чувства актеров, певцов, музыкантов… Им лишь бы получить горячую новость, которую с упоением проглотят читатели. И какая разница, если каждое слово, как ножом по сердцу; каждый знак препинания, как пуля в голову; каждая «СЕНСАЦИЯ» – это чья-то жизнь?
Скрип открывающейся двери трейлера разгоняет туман мыслей и заставляет обернуться. Сигарета выпадает из мигом ослабевших пальцев, а Мэтт даже не обращает на это внимания, недоверчивым взглядом впиваясь в несколько худощавую фигуру.
– Ты разве не должен быть где-то на Мальдивах? Макджи сказал, что ты взял отпуск, – голос хриплый, но это простительно, ведь он не видел Гарри уже две недели.
Шам игнорирует вопрос, лишь крепче сжимает в руках толстый журнал, на обложке которого красуется ярко-красная надпись «СЕНСАЦИЯ!».
– Я говорил тебе открывать окно, когда куришь.
– Что ты делаешь здесь, Шам?
– Не знаю, что я хотел услышать в ответ тогда. Не знаю, почему испугался и выгнал. Но я заигрался, Мэтт… Заигрался, и не заметил, когда все стало слишком.
========== Часть 8. Малек. ==========
– Ну и почему вы вернулись так рано?
Глава Института Нью-Йорка, вампир, имеющий способности дневного, благой и один из лучших охотников Сумеречного мира замерли в дверном проеме, стушевавшись под гневным взглядом Изабель Лайтвуд.
– Я вам велела не возвращаться до утра, – она сложила руки на груди и топнула ногой. – А вы что?
Мелиорн и Джейс разом опустили глаза в пол, Алек переступил с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке, а Саймон сделал шаг вперед.
Он проклял свое невезение в игре «камень-ножницы-бумага», по итогам которой честь отчитываться перед Иззи выпала именно ему.
– Ну… Мы погуляли, – запинаясь начал он. - Убили парочку демонов, как и было написано в твоем плане. Но потом Алек не захотел идти в клуб, и мы убили еще парочку демонов. А после я, Джейс и Мелиорн еще раз постарались уговорить Алека на клуб, сказали, что это было твоим распоряжением, но он остался непреклонен.
– Спасибо, Льюис, – прошипел Лайтвуд, когда понял, что его сдали со всеми потрохами. Саймон в своем репертуаре. Так тяжело следовать задуманному? Вместе же приняли решение сказать о том, что очень устали после еще одной охоты на демонов.
– Моя прекрасная, – решил вступиться Мелиорн. – Не злись на своего брата, ведь это его мальчишник, и он закончил его тогда, когда посчитал нужным.
– Вот именно! – Изабель всплеснула руками. – Это его мальчишник, последняя ночь в качестве свободного мужчины, и она должна была запомниться!
Она опустилась на край кровати и приложила пальцы к вискам, всем своим видом давая понять, насколько она недовольна парнями. Мелиорн, Джейс и Саймон пристыженно засопели, а Алек подошел и сел рядом с ней:
– Знаешь, моя свобода завтра не заканчивается, а только начинается. И к тому же, – Лайтвуд подмигнул, обнимая Иззи за плечи, – из статуса незанятого мужчины, который может ходить по клубам, я вышел в тот момент, как впервые взглянул в глаза Магнуса.
Изабель судорожно вздохнула и посмотрела на брата, все еще теребя кончиками пальцев подол короткой черной юбки:
– Ты счастлив, – без толики вопроса в голосе.
– Да, – кивнул Алек. – Я счастлив. И этот мальчишник, который вы мне устроили, был просто потрясающим, – он крепче прижал Изабель к себе и благодарно улыбнулся замершим у дверей парням. – Спасибо.
– Я очень рада за тебя.
После этих слов Джейс, Мелиорн и Саймон выдохнули и расслабились, понимая, что сегодня смерть им не грозит. Благой подошел к своей избраннице и сел по другую сторону от нее, а охотник и вампир, не церемонясь, скинули вещи Алека с кресла на пол. После недолгой перепалки, Саймон уселся в кресло, а Джейс занял подлокотник.
Изабель порой могла быть пострашнее любого из демонов. Хотя бы из-за того, что знала все их уязвимости.