– Да, я так думаю, – он положил грязный конверт на комод.
– Как интересно. Волнующе. Для нас обоих. Но прежде позволь спросить: твоя свадьба закончилась?
– Свадьба – да, а семейная жизнь – нет.
– Значит, вся эта толкотня на обрыве под дождем и называлась свадьбой?
– Мы не предусмотрели запасного варианта. На случай плохой погоды.
– Лишь час тому назад ты женился на очаровательной девушке по имени Барбара. Ты получил, или думаешь, что получил, письмо с того света. Однако, какой бы волнующей ни казалась тебе весточка от отца, не считаешь ли ты, что в этот особенный миг твоей жизни ты должен находиться рядом с женой?
– Она поймет.
– Напрасно ты так уверен, сынок, – Жози погрустнела. Повернулась к окну, по которому стекали струйки дождя. – Любовь и понимание никоим образом не соотносятся друг с другом. Я любила твоего отца. Я его не понимала. Почему? Потому что в нем было слишком много мужского, а во мне – женского? Возможно, сейчас так много разводов именно потому, что современный тезис: «Мужчины и женщины могут понять друг друга» в корне неверен? Как женщина, однако, я могу заверить тебя, что в некоторых случаях присутствие мужчины рядом с женщиной для нее крайне важно, – она вновь повернулась к Флетчу. – К примеру, в день свадьбы. И при других значительных событиях.
Флетч указал на конверт.
– Насколько я понимаю, это письмо от отца. Ты же всегда отделывалась от меня одной глупой фразой: «Твой отец умер при родах». И не говорила ничего больше, какие бы вопросы я тебе ни задавал. Раньше меня этот ответ удовлетворял. Сейчас – нет.
– Тебе любопытно?
Флетч глубоко вздохнул.
– В определенной степени.
– Так вот что я тебе скажу. Получив это письмо, вроде бы от него, ты поступаешь точно так же, как поступил он в аналогичной ситуации.
– В каком смысле?
– Оставил свою невесту одну в день свадьбы.
– По отношению к тебе он вел себя точно так же?
– Как только мы расписались, он удалился в противоположный конец аэродромного ангара, чтобы снять, починить и поставить на место двигатель самолета, на котором мы собирались улететь в свадебное путешествие.
– Вы поженились в аэродромном ангаре?
– Теперь ты знаешь, как на крутом обрыве над океаном ветер и дождь уносят те нежные слова, которые так жаждет слышать женщина. И подумай, что можно услышать в алюминиевом ангаре аэродрома, с тридцатисекундными интервалами между взлетами и посадками.
Флетч улыбнулся.
– Ты уверена, что вышла замуж?
– А ты уверен, что женился?
– Он хотел убедиться в безотказности мотора перед тем, как пригласить невесту на борт самолета.
– Тогда я тоже вроде бы так думала, потому что любила и старалась понять.
– А теперь ты думаешь иначе?
– К самолету он ушел с одной целью – избежать поздравлений, похлопываний по плечу, шуток, вопросов о нашем будущем, на которые ему пришлось бы отвечать со всей серьезностью, – она прищурилась. – А что делаешь ты?
– Мой редактор, Френк Джефф, говорит, что я – мастер журналистского расследования.
– Сегодня у тебя свадьба.
Флетч пожал плечами.
– Обычный рабочий день.
– Почему мужчины считают делом чести увиливать от самых волнительных моментов в жизни, с головой уходя в работу?
– Бытует мнение, что стремление мужчины к работе адекватно его половому потенциалу.
Жози улыбнулась.
– Давно я уже не слышала подобных изречений.
– Я прочел об этом буквально на днях.
– А почему бы тебе не сказать, что работа для мужчины не более чем способ избежать эмоциональной ответственности?
– Хорошо. Согласен. Тебе виднее. Но больше тебе не удастся избежать ответа на мой вопрос.
Жозефина Флетчер покраснела.
– Твое любопытство, тайна твоего отца не стоят и двух минут в день твоей свадьбы.
Флетч дрожал всем телом.
– Я в этом не уверен.
– Иди в душ, – распорядилась Жозефина. – Барбаре не понравится, если весь медовый месяц ты будешь чихать. Хоть это и мотель, здесь есть сушилка для одежды. Только непонятно, зачем она людям, привыкшим жить за ветровым стеклом. Полотенца в ванной.
– Ты знаешь, меня тоже разбирает любопытство, – сказала Жози, когда он передавал ей одежду. – Покажи мне, пожалуйста, что ты получил, как ты думаешь, от своего отца?
Завернувшись в полотенце, Флетч прошел к комоду.
– Билеты до Найроби, это в Кении, деньги и письмо.
– Понятно, – кивнула Жози. – Будь он жив, он, скорее всего, поселился бы в Африке. Так я, во всяком случае, думала. Могу я взглянуть на письмо?
Флетч вытащил из конверта мокрый, посиневший листок и протянул матери.
Жози взяла его обеими руками. Посмотрела на смытые дождем буквы, губы ее дрогнули.