Тут же понимаю, как капризно это выглядит. Удивляюсь себе, но отступать уже не хочу.
- Лёш, если мы сегодня продолжим, тебе снова может быть больно.
Что он делает?
Зачем он всё портит? Зачем он это говорит?
Я отворачиваюсь, закуриваю, замечая, как дрожат пальцы.
Может, ему просто интересно меня помучить? Посмотреть, как далеко я зайду в своих попытках заставить его забыть своё обещание?
Я глубоко затягиваюсь, успокаивая дыхание. На танцполе - блок медленных треков, пьяные обжимающиеся парочки топчутся, неуклюже налетая друг на друга.
Поднимаю глаза, мельком встречаюсь взглядом с Родионом в отражении стеллажа. Он улыбается.
Почему-то снова чувствую его запах, теперь он просто повсюду. Выпускаю больше дыма, лишь бы окончательно не потерять голову.
До меня вдруг доходит.
Он специально напомнил про ту ночь.
Сделал это, чтобы я сам принял решение. Не хочет, чтобы выглядело так, будто я снова иду у него на поводу. Не станет ничего делать в одностороннем порядке. У меня осталось множество вопросов - про его хобби “снимать” новичков без продолжения, про Родиона-который-ни-с-кем-не-уходит-во-второй-раз, про походы в клуб, про ту ночь, про него самого. Я не знаю, будет ли он честен со мной во всём этом. Но сейчас я решил быть честным хотя бы с самим собой.
Обернулся, оказавшись лицом к лицу.
- Может быть, мы поговорим в другой раз?
Этого достаточно. Родион молча забирает у меня сигарету, впечатывает её в мокрую свежевымытую пепельницу, берёт меня под локоть и направляется к выходу. Я не сопротивляюсь. Вдруг улыбаюсь - со стороны всё выглядит так, будто он ждал, пока мальчик созреет.
Может быть, и не только со стороны.
Это забавляет, но я послушно иду рядом, зачем-то пьяно улыбаюсь охраннику, который почтительно кивает Родиону на прощание.
Я не знаю, что он думает.
Я даже не знаю, куда мы идём.
Но Родион уходит со мной.
Во второй раз.
========== Горячительное. ==========
Я не запомнил, как мы вышли из клуба.
Кажется, пока я натягивал ветровку, Родион позвонил коллегам, оставшимся в вип-нише, и сказал, что сегодня он не вернётся.
Я снова пришёл в себя уже на крыльце, глянул по сторонам, щурясь от прохладного ночного ветра.
Перед нами выстроилась шеренга свободных такси, но Родион не спешил.
- Лёш, куда ты хочешь?
Я пьяно мотнул головой, пожал плечами и указал на ближайшую машину.
- Я не об этом, - он легко поправил ворот моей куртки.
Не об этом? О чём тогда?
Как тяжело даются мысли.
Я жмурюсь, напоминая себе, что мы стоим на крыльце, и постепенно до меня доходит.
Ну конечно, это очевидно. Он спрашивает, куда отвезти меня.
Нет. Он спрашивает, где мы проведём ночь.
Ему не хочется, чтобы я почувствовал себя плохо, снова оказавшись в той квартире.
Значит, он хочет поехать в гостиницу.
- Лёш, - Родион, видя мои мысленные усилия, решает помочь, - если хочешь, мы снимем номер…
- Нет, лучше… - я застегнул воротник до подбородка, поёжившись, - лучше туда.
Родион не стал спорить. Кивнул, шагнул с крыльца, придерживая меня за локоть, будто я мог упасть. Подвёл меня к ближайшему такси, приветственно кивнул водителю.
В голове мелькнула внезапная мысль - вдруг он сейчас просто привычно отправит меня на такси до дома, как остальных своих подопытных?
Но он жестом приглашает меня на заднее сиденье и сам садится следом, захлопнув дверь.
Мы едем по ночному городу, я пытаюсь разглядеть Родиона в зеркало заднего вида, но каждый раз только натыкаюсь взглядом на сосредоточенное лицо шофёра. Родион смотрит на меня, я это скорее ощущаю, чем вижу.
Машина с шелестом заезжает во двор, я машинально оглядываюсь на знакомые резные ворота. Родион рассчитывается с водителем, протягивает мне руку, помогая выбраться из такси. Выглядит, наверное, глупо. Я пару мгновений смотрю на протянутую ладонь со строгим циферблатом на запястье, потом всё-таки позволяю взять себя за руку. Тот коротко улыбается, за плечи разворачивая меня к нужному подъезду.
Я пошатываюсь - после тёплого салона, прохладный ветер снова спутывает ощущения. Родион поддерживает меня, мы заходим в подъезд, поднимаемся на нужный этаж, он открывает дверь, пропуская меня вперёд.
Я замираю на пороге.
Почему-то в голове проносится лётный термин - “точка невозврата”.
Родион не торопит меня. Мысли быстро сменяют одна другую, я успеваю сказать себе, что не поздно просто уйти, тут же понимаю, что хуже, чем в прошлый раз, скорее всего, не будет. Даже если всё повторится - это не смертельно. С иронией усмехаюсь таким мыслям и делаю шаг в тёмную квартиру. Родион заходит следом, включает свет в прихожей, щёлкает замком. Я скидываю обувь, снимаю куртку. В горле пересохло, очень хочется пить.
- Можно мне воды? - спрашиваю так, будто он может запретить.
- Конечно, - он кивает, улыбнувшись, - проходи, я принесу.
Я молча прохожу в полутёмную комнату, взгляд невольно падает на большую кровать, и я замираю на секунду.
Перед глазами тут же мелькают сцены той ночи, я почти физически ощущаю ту саднящую боль.
Что за абсурд? Я действительно приехал отдаться ему? Почему в клубе всё было иначе? Там я не боялся. Сейчас о том, чтобы ещё раз подразнить Родиона, не было и речи.
- Держи, Лёш, - он протягивает стакан газированной минералки со смешно побрякивающими кубиками льда.
Я жадно выпил почти до дна, сделав несколько шумных глотков.
Родион, расстегнув пиджак, присел на кровать.
- Если ты захочешь уйти, я не буду тебя держать силой.
Я присел рядом.
Происходящее кажется мне почти нереальным, возможно, из-за алкоголя. Мы молча сидим, чуть касаясь друг друга локтями. В прошлый раз на этой кровати всё было иначе. Тогда я задыхался от боли, чувствуя тёплую липкую кровь на смятом одеяле под поясницей. Эта мысль не вызывает отвращения, только заставляет нервно поджать губы. Из вихря спутанных воспоминаний отчётливо проступает ощущение его сильных рук. Я тогда почти не мог сопротивляться. Эта мысль непонятно будоражит, и я невольно кошусь на Родиона, снова ощущая его парфюм, пряно-прохладный, такой неуловимый в прокуренном баре.
Он смотрит на меня вполоборота. Снова хочется пить, я тянусь к стакану, но он почти пуст, и с остатками я опрокидываю в рот кубик льда, пытаясь разгрызть его.
- Может, лучше принести ещё воды?
Перед моим носом возникает открытая ладонь. Я озадаченно поворачиваюсь к Родиону.
- Ты можешь застудить горло, Лёш, - он шутливо качает головой, - верни лёд.
Я перестаю обсасывать кубик, с глупым видом поднимаю глаза и послушно выпускаю морозный кусочек на ладонь.
Ледяной кубик летит куда-то на пушистый ковёр, лицо Родиона вдруг оказывается перед моим носом, я не успеваю ничего сообразить, как его губы накрывают мой рот. Я пропускаю вдох, позволяя его языку пройтись по моим зубам, потом глубже, к внутренним сторонам щёк, по прохладному нёбу. Я смелею, придвигаюсь ближе, оказавшись совсем вплотную. Родион, не прерывая поцелуя, мягко укладывает меня на постель. Я вспоминаю прошлый раз и понимаю, что он не любит долгих прелюдий, даже если всё происходит по обоюдному согласию.