Неожиданно он налетел на что-то, вернее, что-то налетело на него. Блад едва успел поймать это что-то и поднял вверх. На него взглянули испуганные круглые глаза со смуглой мордашки.
— Отпустите, благородный сид, — заканючил мальчишка, старательно пряча за спину замурзанные руки. — Отпустите, умоляю!
Блад невозмутимо развернул воришку и отобрал собственный кошель с золотом, ловко срезанный с пояса.
— Тихо, — прикрикнул он, сгреб его в охапку и торопливо приблизился к стенам величественного дворца.
Белоснежные мраморные плиты сверкали на солнце, словно снег. Блад успел заметить исчезающую в воротах накидку Амайрани, но что-то заставило его остановиться, и он замер за углом, на расстоянии слышимости от двух рослых стражников.
— Попались птички в клетку, — хохотнул один из них, обращаясь к другому, — а господин ещё думал послать на их поиски своих людей. Теперь уж все будет по его воле.
— А ты-то чему радуешься? — удивился второй стражник, лениво отгоняя мух. — Тебе что за польза с того, что господин станет полноправным хозяином дворца?
— Я не про Ситт Адаль говорю, — первый стражник обнажил в жестокой усмешке желтоватые крепкие зубы, — но эти двое, что пришли с ней… Один из них Искандар Гонсалес, капитан “Фатимы”.
— Тот самый, что убил Салиха? — в голосе второго слышалось удивление.
— Он самый. И я попрошу господина, чтобы дозволил мне участвовать в пытках, — в голосе первого стража звучала неприкрытая злоба. — Надеюсь, он будет умирать медленно. Господин любил Салиха, может, даже больше, чем я. Брат был лучшим из его капитанов.
— Думаешь, он пошлет людей в порт? — второй оперся на алебарду, глядя из-под ладони в белое от жара небо.
— Надеюсь, что да.
Блад почувствовал, как по спине текут крупные капли пота. Ловушка! Не зря сердце подсказывало беду. Поудобнее перехватив начавшего вертеться воришку, Блад торопливо скользнул за стену и опустился на колено, поставив пленника наземь.
— Слушай меня, парень, — произнес он на почти чистом арабском языке, — ты хочешь заработать десять золотых монет?
Мальчишка удивленно на него уставился, видимо, не ожидая такого щедрого предложения, но оказался сообразительным, белые зуби его сверкнули в ослепительной улыбке.
— Что я должен сделать, господин?
— Беги на пристань, — Блад положил руку на маленькое плечо, — найди там корабль, который называется “Фатима”, найди человека по имени аль Касар и передай ему, чтобы уводил оба корабля в известное ему место под защитой Слёз. Скажи, что человек по имени Кровь говорит ему это и просит его шейный платок в доказательство, что весть дошла. Принеси мне этот платок, и я отдам тебе десять золотых.
Мальчишка чуть наклонил голову.
— Дай монету, господин, чтобы я знал, что ты не нарушишь слово.
Блад с улыбкой вытряхнул один золотой из кошеля и вложил в ладонь мальчугана.
— Как тебя зовут, парень?
— Сафа, господин. Я исполню ваш приказ, но где мы встретимся?
Блад огляделся и заметил на другой стороне канала, опоясывающего часть дворца, небольшой дом с резными воротами и балконом.
— Возле того дома я буду тебя ждать, — сказал он, прищурившись, чтобы рассмотреть красивую девушку, которая как раз вышла на балкон.
— О, веселый дом матушки Ясмин? — мальчишка весело хохотнул. — Что ж, господин, я приду туда.
Он скрылся в облаке пыли так скоро, что Блад даже не успел ответить на весьма двусмысленный смешок.
========== Глава 6 ==========
Прошел ещё час. Солнце клонилось к закату, а Блад так и не сумел отыскать мисс Гонсалес. Тревога грызла его сердце, сводила с ума. Где же Амайрани? Где могла она укрыться от солдат? Сам не свой от отчаяния, он прислонился к стене одного из домов. Почему-то всплыло воспоминание об одном из вечеров, что они с мисс Гонсалес проводили за игрой в шахматы.
— Я люблю Аннабу, — улыбаясь, говорила Амайрани, — там я родилась, ведь моя мать была знатного рода и принадлежала к дому правителей этого места. Но она полюбила моего отца, прекраснейшего из мужчин, что когда-либо ступали на землю Аннабы. Полюбила так сильно, что заболела от своей любви. И старшие братья, пусть и с неохотой, но отдали её за моего отца. Правда, с замужеством она лишалась всего имущества, кроме маленького домика на краю Аннабы, там, где канал Сафв разделяется на три части.
Блад с улыбкой передвинул ферзя, столкнув с доски пешку.
— Вам шах, мисс Гонсалес, и мат, — сказал он, любуясь её милым лицом, на котором огорчение и философское смирение сменяли друг друга.
— Вы слишком хороший игрок для меня, — наконец, рассмеялась девушка, — и мне следует лучше учиться.
— Вы бываете в том домике? — спросил он с любопытством, глядя, как она заново расставляет фигурки по доске. Амайрани кивнула.
— Да, всякий раз, когда приезжаю в Аннабу. Это маленький дом, в нем всего три комнаты размером с эту каюту. Но я люблю его, ведь я провела там детство, и так весело было объедаться мандаринами прямо с дерева и купаться в канале. Я жила там до семи лет, пока отец не перевез меня и маму в Толедо, где у него был дом и семья. Там я и познакомилась с моим братом и двумя сестрами, его детьми от первого брака.
Блад удивленно покачал головой.
— Я думал, вы родные брат и сестра.
— По отцу, — кивнула девушка, — но мы с Алехандро сразу почувствовали друг к другу привязанность. И когда дом наш пал, я не пожелала оставить брата и на свои деньги и украшения, что были на мне во время нашего бегства, купила этот вот корабль. Алехандро назвал его в честь женщины, которая спасла нас и вывезла из Толедо в своей карете.
— И потом вы вернулись в Аннабу?
— Да, спустя долгое время мы вернулись…
Блад очнулся от размышлений. Почему он сразу не подумал об этом домике? Сердце забилось сильнее, снова вспыхнула надежда. Торопливо, прячась в тени домов, он двинулся к каналу. Туда, где тот делился на три части.
Маленькие дома попадались все чаще. Многие из них были белеными, обихоженными, их Блад обходил стороной. Обходил и большие дома с пышными садами. Там, где канал делился на три части, он увидел, наконец, крошечный обшарпанный домишко за разваленной стеной. Единственное мандариновое дерево было укрытием его. Питер Блад мысленно взмолился небесам о том, чтобы догадка его оказалась правильной. Прибавив шагу, он вскоре очутился возле дома, перебрался через полуразрушенный забор и подошел к двери.
Изнутри пахнуло затхлостью и нежилым помещением. Сердце оборвалось от тоски. Прихожая была пуста. Блад с тихим отчаянным стоном прислонился спиной к стене.
— Амайрани, девочка, где же ты! — невольно вырвалось у него.
Что-то шевельнулось в густом сумраке.
— Педро? — жалобно произнес знакомый голос.
— Господи! — выдохнул он, протягивая руки. Спустя миг девушка очутилась в его объятиях.
— Педро, ты здесь… — всхлипывала Амайрани Гонсалес, гладя его, сорвав повязку с лица, — это правда ты!
— Амайрани … — прошептал он, пытаясь заставить себя разнять объятия. — Боже, спасибо тебе!
Амайрани Гонсалес с детской доверчивостью положила голову ему на грудь, и Питер Блад с невыразимой радостью прижал её к себе.
— Педро, как же ты нашел меня? — всхлипывала девушка. — Аллах всемогущий привел тебя ко мне… но брат и Лив… и Адела, и девочки… Педро, я должна вернуться, но я не знаю, как… как их спасти…
— Тише, — сам не свой от охватившего его облегчения, Блад погладил её склоненную голову и прижался губами к макушке, — мы что-нибудь придумаем.