— Это не то же самое, ты ведь понимаешь? Родители надеются на нас. Для них мы — последний шанс.
Альбина тяжело вздохнула, но твёрдо встретила взгляд Нины.
— Знаю. Но и для меня это последний шанс.
Оставить всё позади казалось хорошей идеей. Уйти, исчезнуть, вычеркнуть всё и вся. Забыть произошедшее. Начать жить так, будто и не было этих последних лет. Не было ничего. И Альбины тоже. Она просто придумала всё. Ей приснился кошмарный сон, но и только. После разговора с Димой девушка несколько дней не могла прийти в себя. Чувствовала себя так, словно провернули ножом в застаревшей ране. И теперь она ноет, не желая утихать под действием анальгетиков. Тогда Альбина и решилась на то, о чём прежде было страшно даже думать. Пройти реабилитацию. Попытаться сгладить все те неровности, которые навсегда искорёжили сознание и психику. Самым страшным оказалось сделать не первый шаг, а повторно вернуться, понимая, что тебя ждёт. Но где-то спустя месяц Альбина привыкла и, наконец, расслабилась. Три месяца пролетели, как один. Три месяца после разговора с Ниной. После того, как сама Альбина бросила всё в столице и уехала в пригород, подальше от воспоминаний о прошлом. Изредка звонила Нина. Говорила, что Альбины не хватает. Но Демидова читала и между строк то, о чём сама когда-то попросила молчать.
— Если меня будут искать, скажешь, что я вернулась домой. Что ты не знаешь, где это и останусь ли я там вообще.
— Князева это не остановит, если ты о нём.
— Рано или поздно, ему надоест.
— Ты же говорила, что он тебе помог, разве нет? Почему просто не расставить все точки над і?
— Возможно, однажды я так и поступлю, но пока этот человек — часть того, что я желаю забыть сильнее всего на свете.
Нина усмехнулась:
— Вся столица бегает за ним в надежде получить хоть малейший знак внимания…
— Значит, он быстро отвлечётся.
— …а ты бежишь от него.
— Он поймёт.
— Посмотрим.
А тем временем на смену знойному лету пришла осень. И Альбина, наконец, смогла сполна оценить результат, который начала приносить продолжающаяся работа с психологом.
— Что, если я так и не смогу переступить через это? — спрашивала девушка на одном из первых сеансов. — Что, если уже слишком поздно?
— Слишком поздно лишь для тех, кто сдался, — спокойно отвечала ей Мила, женщина, старше Альбины лет на десять. И смотря в эти спокойные глаза неопределённого серо-голубого цвета, Демидова ей почему-то верила, хоть и звучало это просто как банальность, которую произносят, дабы подбодрить человека. — А вы не сдались. Даже несмотря на то, что носили в себе столько лет.
— Но я пыталась…
— Это не уменьшает вашей силы, Альбина. — Мила помолчала немного, а затем очень твёрдо произнесла: — Я хочу, чтобы вы запомнили и повторяли себе каждый раз, если начнёте сомневаться: когда мы закончим, вы станете сильнее, чем когда-либо. И это обернётся вашей победой. С того дня ваша жизнь навсегда будет принадлежать лишь вам. И вас ждет прекрасная долгая жизнь, даже не сомневайтесь.
Оглядываясь назад, Альбина понимала, что всё это прошедшее время даже не подозревала, как хотела новой прекрасной жизни. Где нет незаживающих ран, боли потерь и кошмара её окончившегося брака. Где не окажется места старым шрамам и фантомным приступам ужаса. Но Альбина не верила, что это время настанет. Такой вот парадокс: желала, но не верила. Обстоятельства научили её, что чудес не бывает. Чуда не случилось, когда она приглянулась будущему мужу, не произошло оно, и когда Альбина узнала о беременности. Ничего не менялось, пока девушка не взяла в свои руки ситуацию. И этими же руками она едва не привела себя к концу. Что было бы, шагни она вниз до того, как появился Руслан в тот день? Ведь, по сути, Альбина дважды должница Руслана за спасение своей жизни. Её странному и навязчивому ангелу-хранителю в человеческом обличье. Кстати, так Князева назвала и Мила, когда Альбина впервые рассказа о нём на сеансе.
— Почему вы так говорите? — нахмурившись, спросила тогда Демидова.
— Потому что кто-то или что-то очень прочно держит вас здесь, Альбина. Хоть я и получила докторскую степень, но так же я хорошо знаю одно правило: мы здесь до тех пор, пока не выполним то, ради чего пришли.
И, наконец, в первых числах октября — спустя полгода после отъезда из столицы — Альбина вернулась. Всего на несколько недель, чтобы разобраться с накопившимися вопросами в фонде. Она так и не приняла решения по поводу того, где будет жить после окончания терапии. Но надеялась, что со временем этот вопрос решится раз и навсегда.
***
Первые выходные октября выдались по-настоящему осенними. После продолжительного тепла в сентябре нынешняя погода не казалась такой уж и ласковой. Но, несмотря на то, что температура упрямо не сдвигалась с отметки плюс десять, о наступлении похолодания напоминал бодрящий прохладой воздух. Солнце пригревало, радуя своим теплом всех, кто решил выбраться на прогулку этим субботним днём.
— И тут Ванька сказал, сто зеницца на мне, когда мы выластем… Пледставляесь? Только папе не говоли, он ластлоится…
Руслан не сумел сдержать смешка и потому быстро притворился, что закашлялся. Сонина детская непосредственность умиляла, хотя и была в ней доля правды. Папа действительно расстроился бы. Случись это лет так через восемнадцать. И не то, чтобы расстроился… Просто незадачливому жениху наверняка сперва подробно бы объяснили, на чью дочь тот позарился. И на чью внучку, кстати, тоже.
— Не сказесь? — звонкий голосок крестницы привёл Князева в чувство. Мужчина принял серьёзный вид, опустился перед Соней на корточки, посмотрел на серьёзную мордашку и торжественно пообещал:
— Не скажу.
— Тоцно?
— Точно. Думаешь, папа не одобрит? — поднимаясь и беря Соню за руку, спросил Руслан.
— Он ластлоится… — только и пожала плечами малышка, словно это всё объясняло.
— С чего ты так решила?
— Мама так всё влемя говолит.
— Ну да… маме виднее, — согласился Руслан, отвлекаясь на вибрацию телефона в кармане пальто. — Мне нужно ответить, — отпуская руку крестницы, сказал Князев. — А ты ничего не натвори и будь у меня на виду, поняла?
— Поняла! — крикнула Соня, срываясь с места в ту же секунду.
— Иначе твой фанатичный папаша точно с меня шкуру спустит, — едва слышно пробормотал Князев, принимая вызов и краем глаза следя за девочкой. Сонино покорное согласие Руслана уже не обманывало. Как настоящая Романова, малышка была готова пообещать что угодно, лишь бы получить желаемое. А как Кирина дочь, она тут же могла позабыть об обещанном, едва дорвавшись до желанного. Романовым срочно нужно обзавестись вторым чадом. Иначе в скором времени вопрос Сониного воспитания обещал перерасти в настоящую катастрофу. Единственный ребёнок в семье, в котором души не чаяли отец с дедом, а Кира, не выдерживая натиска, лишь частично отстаивала вопрос некорректного воспитания дочери. Ещё немного и через каких-то лет пятнадцать — семнадцать столица получит новую сердцеедку. Руслану становилось даже жаль Романова. Нелегко будет отпустить от себя обожаемое дитя, но ведь рано или поздно Соня захочет свободы. И однажды её беззаветно преданное отцу сердечко забьётся быстрее при виде другого. Чужака. Незнакомца. И вот тогда…
— Чёрт… — Взгляд мужчины вперился в Соню, успевшую отбежать на приличное расстояние. Девочка так чем-то увлеклась, что совсем не смотрела по сторонам. И вот результат на лицо — с размаху врезалась в какую-то женщину, прогуливавшуюся по парку во время разговора по мобильному. — Ну сказал же, мать твою… — пробормотал Князев, ускоряя шаг и бросая на ходу собеседнику, которого слушал вполуха: — Я перезвоню.
— Эй, вы как? Не ушиблись? — обращаясь сразу к обеим, произнёс Руслан. Первой подхватил Соню и поставил ту на ноги. Затем протянул руку пострадавшей незнакомке. — Соня, я же просил!..
— Плости, я не хотела, — тихо пролепетала Соня. — Плавда…