Кроме того, сообщалось, что под впечатлением появления "Otranto” в Puerto Montt немцы считают, что наша эскадра находится в заливе Corcovado.
Новые инструкции запоздали – телеграмму Крэдок не получил. Еще до того времени, как она могла дойти, адмирал приказал "Glasgow” встретить отряд в полдень 1 ноября в 50 милях к западу от Коронеля. Как "Glasgow”, так и эскадра продолжали принимать близкие радио, считавшиеся ими за переговоры "Лейпцига”, находившегося где-то к северу, с пароходами, и адмирал перестроил отряд в строй для поиска.
Руководствуясь прежними инструкциями, он иначе и не мог поступить. Не подлежит сомнению, что, получив последнюю телеграмму своевременно, он мог бы отправить на разведку "Glasgow”, а с остальными судами отступил бы на соединение с "Canopus”. Но в предыдущих телеграммах указывалось на необходимость "готовности встретить неприятеля", упоминалось слово "искать", что каждым британским офицером в положении Крэдока было бы понято как приказание "отыскать неприятеля и уничтожить его". Выполнить это, будучи связанным старым тихоходным "Canopus", было невозможно, и адмирал его оставил.
Надо думать, что главнейшей своей обязанностью он считал отыскание неприятеля. Не исключается, конечно, возможность и другого предположения адмирала, а именно, что "Шарнгорст” и "Гнейзенау" пошли к Панамскому каналу, так как ожидаемое их прибытие в чилийские воды уже запоздало на 2 недели. Побудить Крэдока взять на себя риск могло также и сообщение адмиралтейства о сформировании англо-японского отряда для северной части Тихого океана, действовать совместно с которым ему предписывалось в будущем. Иначе трудно объяснить, почему начальник отряда, имея столь слабые силы, из которых две лучшие боевые единицы – "Good Норе" и "Monmouth" – до этого почти не производили стрельб, рискнул пойти навстречу двум современным образцовым неприятельским крейсерам, из которых каждый был равен по силе его флагманскому кораблю.
Во всяком случае, если адмирал Крэдок действительно думал, что Шпее пошел к Панамскому каналу, то он жестоко ошибался. 12 октября Шпее совместно с "Нюрнбергом" прибыл на остров Пасхи и там встретился с "Дрезденом". Последний, упустив пароход "Ortega”, крейсировал на торговых путях до широты Коронеля, но безуспешно. Повернув обратно и держась вне видимости берегов, он 29 сентября пошел в Mas-a-Fuera, где погрузил уголь со своего угольщика "Бадена", после чего отправился на о. Пасхи на буксире того же "Бадена", куда и прибыл за 2 дня до прихода Шпее. 14 октября "Лейпциг" присоединился к нему, и, таким образом, сосредоточение германской Тихоокеанской эскадры закончилось. На о. Пасхи – пустынном, забытом владении Чили, представляющем собой лишь скотоводческую ферму, никто ей не мешал. Местные власти были совершенно бессильны обеспечить нейтралитет, и эскадра, простояв спокойно в течение недели и сделав все, что ей требовалось, пока Крэдок в ожидании "Canopus" стоял на Фолклендских островах, 18 октября пошла в Mas-a-Fuera. Там к ней 27 октября присоединился "Принц Эйтель Фридрих", вытесненный из новогвинейских вод австралийской эскадрой. Надо думать, что к этому времени Шпее уже было известно, что наши крейсера заходили в Вальпарайсо, так как в тот самый день, когда Крэдок пришел в свою секретную базу (27 ноября), германская эскадра снялась с якоря и в полдень 30 октября находилась в 50 милях на запад от Вальпарайсо. В этом районе Шпее крейсировал вне видимости берегов, отправив вскоре в этот порт "Принца Эйтеля". Последний на пути погнался за английским пароходом "Colusa” и продолжал погоню настолько близко к берегу, что чилийская канонерка вышла для охраны нейтралитета в своих территориальных водах. На следующий день, зная определенно, что "Glasgow" в Коронеле, Шпее решил немедленно идти туда с целью его отрезать. Однако "Glasgow” вышел вовремя, чтобы не попасться, но слишком поздно, чтобы предупредить своего флагмана.
Около этого времени Крэдок начал свой поиск к северу, считая вероятным противником лишь "Лейпциг", тогда как на самом деле в 60 милях к северу от залива Arauco сосредоточилась вся германская эскадра. На эскадре Шпее также рассчитывали на встречу только с одним "Glasgow". Подходя к Коронелю, Шпее предполагал выслать для осмотра побережья "Нюрнберг", расположив остальные корабли полукругом в расстоянии 20 миль от гавани.
Такова была обстановка к 14 ч. 30 м. 1 ноября в момент присоединения "Glasgow" к отряду. Ни британский, ни германский адмиралы не подозревали присутствия друг друга, считая, что предстоящая им задача сводится лишь к тому, чтобы отрезать отдельный крейсер противника. Крэдок, идя 10-узловым ходом курсом NWtN, приказал кораблям своей эскадры занять места по линии NOtO от флагманского крейсера на расстоянии 15 миль друг от друга в следующем порядке: "Good Hope", "Monmouth", "Otranto", "Glasgow". Дул свежий зюйд-ост, разводивший крупную волну.
2 часа спустя, в 16 ч. 20 м., когда эскадра еще не закончила своего последнего построения, "Glasgow" заметил справа по носу дым и через несколько минут изменил курс на SO 84 , повернув на него. 5 мин. спустя "Otranto", находившийся от "Glasgow" в 2 милях на WNW, поднял сигнал, что и он видит дым. Еще через четверть часа "Glasgow" понял, что долгожданный момент наступил: у него не оставалось сомнений, чей дым он видит. В 16 ч. 40 м. командир "Glasgow” донес о появлении "Шарнгорста", "Гнейзенау" и одного легкого крейсера, а через 5 мин. окончательно смог определить их курс. Неприятель повернул на него, и "Glasgow", подняв сигнал: "Вижу неприятельские броненосные крейсера, идущие курсом SO”, полным ходом курсом SW 65 пошел на соединение с "Good Норе", который в свою очередь повернул в сторону неприятеля. "Monmouth” и "Otranto" последовали за "Glasgow”. "Canopus", вышедший накануне в 9 ч. с рейда Vallenar, находился все еще далеко – почти в 300 милях к югу, медленно выгребая с угольщиками против большой волны на пути в St. Felix, и не был в состоянии оказать какую-либо помощь.
Нельзя без волнения мысленно представить себе чувства, которые должен был испытать этот способный начальник, оказавшийся, вопреки всем своим представлениям адмиралтейству, в безвыходном положении. Пелена, окутавшая один из самых трагических моментов морской истории Англии, никогда не может быть развеяна. Что пережил погибший адмирал, каковы были его мысли в момент встречи, остается для нас тайной, но не подлежит сомнению, что ни одного мгновения он не колебался.
Когда в 16 ч. 30 м. "Glasgow” обнаружил неприятеля, германские корабли шли вдоль побережья, чтобы занять позицию у Коронеля. Флагманский корабль "Шарнгорст” занимал крайнее внешнее место, "Нюрнберг" – внутреннее, но так как последний перед тем гонялся за каким-то небольшим пароходом, то был еще вне видимости с северной стороны.
"Дрезден", получивший приказание поддерживать связь с "Нюрнбергом", находился в 12 милях позади. Таким образом, эскадра Шпее была в достаточной степени разбросана. Она имела пары только для 14-узлового хода. Увидев британские корабли на SW, Шпее приказал разводить пары во всех котлах и, не ожидая присоединения вызванных легких крейсеров, начал погоню в строе кильватера, быстро доведя ход до 20 узлов и стараясь все время держать противника на 4R справа по носу.
"Ветер был южный,- доносил впоследствии Шпее,- силой до шести баллов, разводивший большую волну, и я должен был стараться, чтобы неприятель своим маневрированием ие поставил меня под ветер. Кроме того, выбранный мной курс помогал мне отрезать противника от нейтрального берега"[* Его данные сходятся с данными рапорта крейсера "Glasgow”. Приведенные в рапортах расстояния, курсы и моменты не отличаются.]
В предвидении намерений адмирала Крэдока германский адмирал, надо думать, не очень далеко ушел от истины. Позволив себе разлучиться с кораблем, присланным адмиралтейством на поддержку, Крэдок тем не менее не выказывал никаких признаков желания уклониться от боя. Вполне вероятно,что, приняв во внимание взаимное положение эскадр и их ход, он считал невозможным отступить на соединение с "Canopus" и был вынужден начать этот бой, пока выгоды освещения были на его стороне. Как уже сказано выше, "Glasgow" по обнаружении противника, который повернул на него, полным ходом шел совместно с "Monmouth" и "Otranto" на соединение к флагману. Это произошло в 16 ч. 47 м., а в 17 час. они были замечены с эскадры Шпее уходящими на запад; курс "Glasgow" был SW 65°. Насколько позволяла помеха немцев, он беспрерывно давал радио о курсах и строе противника. В 17 ч. 10 м. Крэдок приказал поднять пары во всех котлах и сблизиться с "Glasgow", ближайшим к неприятелю. Курс трех наших крейсеров, подходивших к адмиралу, был приблизительно WtS. В 17 ч. 20 м. курс германской эскадры был SW, а около 18 час. с нее заметили "Good Норе". К этому времени адмирал Крэдок построил эскадру в линию кильватера в следующем порядке: "Good Норе", "Monmouth", "Glasgow", "Otranto”. В 17 ч. 47 м. она шла на SO, на перссечку курса неприятеля, находившегося на расстоянии около 12 миль. Ввиду того, что "Otranto" не мог дать больше 15 узлов, адмирал, видя, что этим курсом он не выйдет в желаемое положение, в 17 ч. 55 м. повернул вправо (SO 20°). Однако и этот поворот не приводил к цели, и адмиралу не оставалось ничего другого, как завязать бой на параллельных курсах, для чего он и поднял сигнал : "Курс S (магн.)". Намерения Крэдока не оставляли сомнений, потому что, как только эскадра легла на новый курс, он сделал явную попытку сблизиться с неприятелем. В 18 ч. 04 м., согласно записям штурманского офицера "Glasgow", британская эскадра повернула "все вдруг" на 4R влево с целью сблизиться с неприятелем и принудить его к бою до захода солнца. Этот маневр в случае удачи ставил Шпее в невыгодное положение, так как британская эскадра находилась между солнцем и неприятелем. Германская эскадра ответила на этот маневр поворотом последовательно влево, удерживая расстояние в 90 каб.