На этом проектировочные беды “Ростислава” не закончились. Разуверившись, по-видимому, в коллективной мудрости МТК и подпиравших его флотских “знахарей”, управляющий Морским министерством, ни с кем уже не советуясь, отменил предполагавшуюся установку на корабле водотрубных котлов Бельвиля, для которых уже прорабатывалась система их отопления
“нефтяными остатками” (мазутом). Этот образчик волюнтаризма особенно замечателен, если вспомнить, что еще в 1891 году главный инженер-механик Николаевского порта М.Д. Абрашкевич (имея в виду предшественник “Ростислава” броненосец “Три Святителя^’) энергично настаивал на решительном и бесповоротном отказе от постоянно протекающих и вызывающих бесконечные нарекания огнетрубных котлов, которые следует заменить доказавшими на крейсере “Минин” свои преимущества водотрубными котлами Бельвиля. Любопытно, что точно так же не были услышаны и доводы Н.Е. Кутейникова, почти в тех же выражениях агитировавшего начальство применить котлы Бельвиля на строившемся крейсере “Рюрик”. Нефтяное отопление на “Ростиславе”, правда, сохранилось.
Эскадренный броненосец “Ростислав” (Продольный разрез и план боевой рубки)
Опыт уже повсеместного – с 1880-х годов – применения нефтяных остатков для отопления пароходов волжско-каспийского бассейна и обнадеживающие результаты плаваний первых нефтяных миноносцев Черноморского флота не вызывали сомнений в будущности нового топлива. Весомыми казались и экономические выгоды: Министерство финансов обещало специально для Черноморского флота существенно понизить тарифы на доставку выгодного для казны, почти вдвое более дешевого (чем заграничный каменный уголь) бакинского мазута. Поэтому управляющий Морским министерством еще в марте 1894 года поручил главному командиру Черноморского флота и портов подготовить предложения о постепенном переходе всех его кораблей на отопление “нефтяными остатками”.
Начать решили с “Ростислава’', для которого систему отопления и пульверизации (распыления) нефти в топках разрабатывали в МТК. Этому можно было бы только радоваться, если бы не вторая главная беда тогдашнего отечественного казенного судостроения – глубоко эшелонированная, пронизывающая почти все стороны деятельности централизация, которая по рукам и ногам сковывала строителей на местах, особенно на юге – в Николаеве и Севастополе. О ее фантастическом размахе читатель, возможно, уже знаком по истории постройки крейсеров “Очаков”, “Рюрик” и броненосца “Князь Потемкин Таврический”. Чрезмерная централизация ощутимо задерживала работы и на “Ростиславе”, не раз заставляя строителей терять время в ожидании застрявших где-то решений МТК или запоздало поступивших его указаний о полной переделке уже сделанного.
Хорошо прочувствовавший последствия этой горестной практики главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Н.В. Копытов в сентябре 1893 года деликатно напоминал о них письмом в МТК и просил переместить проектирование корабля к месту его постройки – в Николаевское адмиралтейство, инженеры которого вполне могут на основе, конечно, “руководящей программы” из Петербурга выполнить эту работу гораздо оперативнее и с меньшими издержками, чем это удается при сложившемся порядке. Но в МТК не захотели выпускать из рук руководящие нити, и все осталось по-прежнему. В соответствии с этим “порядком” вслед за отменой установки на “Ростиславе” котлов Бельвиля и возвращением к огнетрубным котлам (уже это в значительной мере заставило откорректировать заказ стали для корпуса и механизмов) пришлось переделать проектную документацию и по артиллерии.
Принятый после продолжительных опытов на “Рюрике” новый способ хранения и подачи боеприпасов к орудиям по “беседочной системе” оказался более тяжеловесным, и в МТК решили для устранения перегрузки держать в погребах только “нормальный” комплект – три четверти от полной вместимости погребов.
Бесспорно прогрессивным, но в силу своей новизны осложнившим работы новшеством стал переход на “Ростилаве” от прежних – конструктивно простых, но хлопотных (вечные протечки трубопроводов!) в обслуживании гидравлических установок башен – к несравнимо более удобным электрическим. В июне 1894 года выполнение всех заказов для корабля приостановили – в только что открытом в Петербурге опытовом бассейне начали испытывать модель броненосца “Сисой Великий”, обводы которого в своем теоретическом чертеже повторял “Ростислав”.
Заботам Петербурга подлежала даже конструкция (почему-то для каждого корабля создававшаяся индивидуально) закладной доски “Ростислава”. Напомнив, что в Бозе почивший Государь Император Александр III в свое время не одобрил таковую для броненосца “Три Святителя”, управляющий Морским министерством предложил доску для “Ростислава” заказать по образцу изготовленной для более раннего корабля – “Георгия Победоносца” и образец выслать в Петербург.
3. Строительство
Несмотря на все старания вице-адмирала Н.В. Копытова выполнить закладку нового броненосца немедленно по освобождении стапеля после спуска на воду 1 ноября 1893 года “Трех Святителей”, фактически работы начались только 17 января 1894 года. Сталь для корпуса по нарядам строителя корабля старшего помощника судостроителя М.К. Яковлева (с января 1895 года – младший судостроитель Николаевского военного порта) поставлял Брянский металлургический завод, стальные штевни, кронштейны гребных валов и рулевую раму отливал Обуховский завод (он же – поставщик артиллерийского вооружения), главные механизмы, а также вентиляционную и водоотливную системы-по образцу изготовленных для “Сисоя Великого” выполнял Балтийский завод в Петербурге. Он же по поручению МТК разрабатывал систему нефтяного отопления четырех котлов. Для остальных четырех в качестве топлива сохранили уголь.
Новую сталеникелевую броню общим весом 1227 т поставлял завод “Бетлехем айрон компании”, или, как тогда говорили, Южно-Вифлеемский завод в Бетлехеме – Южном Вифлееме (США), по контракту, которым одновременно по какой-то неслыханно низкой цене, вызвавшей чуть ли не расследование конгресса, была заказана броня для броненосцев типа “Полтава” и “Адмирал Ушаков”. Башенные установки для 254-мм орудий изготовлял Обуховский завод, назначивший меньшую цену, чем конкурировавшие с ним Металлический и Путиловский заводы.
Зачисление корабля в списки с присвоением ему названия “Ростислав” состоялось 7 мая 1894 года, церемония официальной закладки (в присутствии главного командира Черноморского флота и портов вице- адмирала Н.В. Копытова) – 6 мая 1895 года, спуск на воду-20 августа следующего года. Стоически преодолевая непрекращавшиеся организационно-технические трудности (из-за малой грузоподъемности единственного в Николаевском адмиралтействе плавучего крана – всего 50 т – возник даже вопрос о переводе корабля для установки машин и котлов в Севастополь), строитель броненосца М.К. Яковлев к весне 1897 года сумел все-таки загрузить на “Ростислав” и собрать механизмы в Николаеве и начал швартовные испытания. С получением из Англии давно ожидавшихся донок Вортингтона – паровых насосов для перекачивания нефти – рабочие Балтийского завода завершили на корабле монтаж системы нефтяного отопления котлов.
25 июня 1897 года на буксире лоцмейстерского судна “Лоцман” эскадренный броненосец “Ростислав” под командованием назначенного 13 января командиром капитана 1 ранга А.М. Спицкого отошел от набережной. На его борту помимо экипажа находились 169 рабочих Николаевского адмиралтейства и 90 мастеровых-балтийцев. Вместе с последними на корабле отправились начальник сборочно-установочных работ завода С.А. Калинин, мастер М.В. Папа-Федоров, инженер В. Я. Долголенко, а также начальник Балтийского завода С.К. Ратник. На Спасском рейде, глубоководной якорной стоянке всех готовящихся к походу в Севастополь вновь построенных кораблей, приняли необходимые грузы. В день ухода, 26 июня, корабль без брони и артиллерии уже имел осадку, равную проектной – 6,71 м.
На севастопольской мерной линии 8 октября 1898 года провели 6-часовые испытания. Средняя скорость в четырех пробегах при проектной осадке составила 15,8 уз. Как отмечалось в одобренном МТК акте приемной комиссии, “пар в котлах, отапливавшихся нефтью, держался замечательно ровно, без колебаний, всегда имеющих место при угольном отоплении, и в пределах, положенных спецификацией”. Исправно действовали и система подачи мазута (использовалось топливо с удельным весом 0,904 г/см³ с предварительным его подогревом), и все 72 “тентелевские” форсунки (по две на топку). Весь комплекс нефтяного отопления, разработанный и изготовленный Балтийским заводом, признали “весьма обдуманным и выполненным весьма тщательно”. Рекомендовалось лишь доработать систему подвода воздуха к форсункам и регулирование его подачи. Отныне броненосец, как и другие нефтяные корабли, подлежал наблюдению специально Для этой цели назначенного “заведующего применением нефтяного отопления на судах флота” контр-адмирала П.А. Безобразова. Вес механизмов согласно тому же приемному акту оказался, как и на “Сисое Великом”, существенно больше спецификационного: 1611,3 т против 1300 т, даже с учетом переделок под нефтяное отопление (1465,5 т). Таким оказался первый итог “титанической борьбы” МТК против перегрузки.