С минными аппаратами справились раньше: начав 17 апреля со стрельб торпедами на якоре, за несколько дней на разных скоростях (до 15 уз) и на циркуляции сделали 23 выстрела, а 25 апреля установку аппаратов комиссия приняла в казну. С артиллерией поступили просто, по-военному: корабль назначили в летнее практическое плавание, стрелять из 254-мм пушек запретили, мастерскую Обуховского завода ликвидировали, а прибывшему для завершающих работ начальнику завода Г.А. Власьеву предложили (несмотря на все его доводы о вредности перерыва в работах) подготовить все для ударной работы после возвращения корабля из плавания в сентябре. Таким был “стиль” эпохи – важные работы делались урывками…
Корабль, фактически вступивший в строй, по табели комплектации насчитывал 15 флотских офицеров, священника и 11 специалистов, приравненных к правам офицеров, но не имевших военных чинов (пять инженер-механиков, два врача, четыре содержателя корабельного имущества) и 606 нижних чинов.
Корабль состоял в 35-м флотском экипаже, где вместе с ним числились учебное судно “Прут”, поповки – броненосцы береговой обороны “Вице-адмирал Попов” и “Новгород”, Керченская брандвахта и даже пожарный барказ Севастопольского порта.
4. В составе флота
Свой первый большой поход в составе Практической эскадры летом 1900 г. “Ростислав” совершил к Константинополю. Обойдя южное и восточное побережье Черного моря, он вернулся в Севастополь, а 17 октября вместе с броненосцами “Синоп”, “Чесма” и “Три Святителя” в присутствии Николая 11 участвовал в боевой стрельбе по сооруженным для этой цели береговым укреплениям в Мраморной балке.
1 мая 1900 г. в командование кораблем вступил капитан 1 ранга великий князь Александр Михайлович – сын великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II, внук императора Николая I. После великих князей Константина Николаевича, сына императора Николая I, и Алексея Александровича, сына императора Александра И, командовавших кораблями при подготовке к занятию должности генерал-адмирала, это был первый случай занятия командирской должности на флоте членом императорской фамилии. Случай, конечно, особенный, отличавший и плавание “Ростислава”, и жизнь экипажа под августейшим командованием. Особыми были почести и церемонии придворного этикета, которыми встречали корабль при заходах в турецкие порты (выстроенные войска, визиты высших должностных лиц, салюты, приемы), особыми были и плавания, в основном одиночные и чаще заграничные, служившие как укреплению дружбы с турками, так и изучению театра возможных в будущем военных действий.
Нимало занимательного было и в плаваниях совместно с Практической эскадрой. В строй кораблей на Тендровском учебном рейде могла впорхнуть и отдать якорь вблизи “Ростислава” личная яхта великого князя “Тамара” (брейд-вымпел великой княгини Ксении Александровны) и, приняв на борт великого князя, отправиться с ним (конечно, с разрешения начальника эскадры) в Николаев. Мог появиться на рейде пароход Добровольного флота “Саратов”, доставивший на “Ростислав” приглашённых великим князем членов комиссии по устройству портов, где он был председателем. Визит к великому князю наносил и прибывший из Одессы командующий войсками Одесского военного округа генерал от инфантерии Каульбарс. В остальном служба шла строго по уставу с маневрированием в составе эскадры, выходом в море для артиллерийских и минных стрельб, с поисками нет-нет да и тонувших при стрельбе мин.
Деятельность августейшего командира (так в третьем лице писали в официальных документах) способствовала и некоторым усовершенствованиям в устройстве корабля. Так, в январе 1901 г. великий князь вспомнил, как на “Сисое Великом”, где он служил старшим офицером, во время тайфуна в 1898 г. при огромном волнении, когда корабль стоял на рейде, от ударов волн в перо руля стопорными болтами была прорезана ограничивавшая их площадка. Руль, бросаясь из стороны в сторону, начал бить тележку рулевого привода, потребовавшую больших исправлений в порт-артурских мастерских.
Соответствующее усиление площадки (многие устройства и системы “Ростислава” выполнялись по образцу “Сисоя Великого”) осуществили теперь и на “Ростиславе”. При участии великого князя происходило и оборудование (по чертежам МТК) не предусматривавшегося ранее, а теперь делавшегося обязательным для всех броненосцев и крейсеров “центрального боевого поста” запасного командного пункта в трюме под боевой рубкой, откуда можно было управлять кораблем в случае выхода из строя оборудования в боевой рубке.
Возможно, что именно на “Ростиславе”, наблюдая за осуществлявшимися на Практической эскадре в кампании 1902 г. феерическими (включая и ночные при свете прожекторов) опытами с воздушными шарами и змеями, когда были сделаны и первые фотоснимки с воздуха, зародился у великого князя и интерес к воздухоплаванию, сделавший его в дальнейшем первым командующим русской военной авиации.
Командование “Ростиславом” (а затем и служба в должности младшего флагмана Черноморского флота), прямая прикосновенность к флотской жизни, несомненно, способствовали особенно активной в тот период и непосредственно связанной с мореплаванием и флотом общественной и государственной деятельности великого князя. Этой широкой деятельности (о ней мы расскажем отдельно) благоприятствовали особое положение члена августейшей семьи и существовавшая в то время система вооруженного резерва, когда для уменьшения расходов было принято периодически, а в зимнее время (даже в Черном море) – постоянно запирать корабли в гавани, переводя экипажи в береговые казармы. Благодаря этому августейший командир мог без особого ущерба для порядка службы, отлучаться по своим делам в Петербург. На это время корабль оставался на попечении выбранного самим великим князем старшего офицера лейтенанта, а с 1901 г. – капитана 2 ранга князя Н.С. Путятина.
С “Ростиславом” связано и становление флотской карьеры другого великого князя – мичмана Кирилла Владимировича. В должности вахтенного начальника он в конце 1900 г. выслужил на “Ростиславе” свой лейтенантский ценз, в дальнейшем плавал на Дальний Восток на крейсере “Адмирал Нахимов”, состоя в штабе С.О. Макарова, пережил катастрофу броненосца “Петропавловск”, в 1915-1917 гг. был командиром Гвардейского экипажа, в числе первых воинских частей привел экипаж в распоряжение Государственной думы в февральские дни 1917 г. Его сын Владимир – последний наследник российского престола в середине 1990-х гг. был гостем нашего города.
Испытания башенных установок 254-мм орудий, возобновившиеся осенью 1900 г. и продолженные в 1901-1902 гг., по-прежнему оставались неудачными. По мнению МТК, рассматривавшего положение дел 5 июня 1901 г., происходившие при стрельбе срезания болтов и другие неполадки заставляют переделывать всю систему отката. И вновь неприятие перемен и дорогостоящих опытов приводит в тупик: управляющий Морским министерством приказал, не мудрствуя лукаво, выполнить все по образцу, уже испытанному на броненосцах типа “Адмирал Ушаков”. Только в 1902 году на стрельбах 31 мая и 1 июля артиллерия “Ростислава” выдержала все положенные испытания: 7 залпов носовой и 5 залпов из орудий кормовой башен практическими и боевыми зарядами при углах возвышения до 33° и снижения – 5°. Механизмы башен были признаны весьма компактными и удобными, обмеры оседания башен относительно корпуса подтвердили прочность конструкции.
Отмечалась и обратная сторона прогресса – значительная сложность электрических систем башен, насчитывавших каждая до 332 контактов и выключателей, обусловленных чрезмерным увеличением системами “взаимности и замкнутости”, когда нельзя было пустить привод в ход, не выполнив ряд предусмотренных для этого предварительных манипуляций. Но здесь сказывалась и другая специфическая проблема русского флота – низкий уровень образования экипажей. Матросам, едва освоившим грамоту (и эту заботу по необходимости брал на себя флот), приходилось доверять сложнейшие электрические установки. Естественной поэтому была рекомендация комиссии о включении в штат экипажа специального корабельного электротехника, наблюдавшего за обслуживанием и исправлением башенных установок.