Через три дня перебазировались вслед за стремительно наступающими войсками на аэродром Нойхаузен. День за днем нам поручают все новые районы для прикрытия. Ведем воздушные бои и нередко штурмуем отходящего противника — помогаем пехотинцам и танкистам сокрушать врага, теснить его все дальше на запад.
Прикрывая войска в районе Потсдама, увидели с высоты горящий Берлин. Он словно притягивает к себе движущиеся по дорогам войска. Идут на скоростях «коробочки»: это спешат на огневые рубежи танкисты генерала Лелюшенко, а южнее, оставляя у себя в тылу разрозненные, деморализованные части противника, спешат вперед, торопятся к новым боям танкисты генерала Рыбалко. А ближе к городу развернутые фронтом войска непрерывно штурмуют врага. В воздухе много нашей авиации: бомбардировщики и штурмовики несут и несут свой смертоносный груз. Бьет артиллерия — и через головы наступающих, и прямой наводкой. Всюду вспышки, дымы. Летит на головы фашистов огонь возмездия!
Боевые вылеты последних дней совершаем к Эльбе, на прикрытие переправ в районе городов Мейсен и Риза.
29 апреля мы увидели на западном берегу Эльбы длинные колонны темно-зеленых грузовиков, танков… Американские войска! Итак, фашистский зверь повержен! Но бои еще продолжаются.
30 апреля — «поворот» в тыл: там остались окруженные вражеские группировки, продолжающие оказывать сопротивление.
Одна из них в районе Шпремберга предприняла попытку вырваться из кольца и уйти на запад.
Нам поставлена задача помочь своим наземным частям.
В воздух поднялась наша первая эскадрилья. Ведет ее командир дивизии полковник Покрышкин. В паре с ним — Голубев. Во второй паре — Березкин и Руденко. В четверке прикрытия идем мы с Кутищевым и Вахненко с Сеничевым.
Подходим к цели на высоте 2000 метров. Лес, дымы. Только что отсюда ушли наши «илы». Внизу — противник. Покрышкин повел группу в атаку. Один заход, второй… Идем пара за парой, штурмуем противника. Выполняем третий заход…
Вдруг откуда ни возьмись — «фоккер»: стремительно проносится на бреющем. Шальной какой-то! Но вот он с дальней дистанции открывает огонь. Целится в «сотку»!..
Резким переворотом бросаю свой истребитель в пике и почти навскидку открываю огонь. К нему сбоку тянется еще одна трасса. «Фоккер» как-то странно дернулся, качнулся и с дымом пошел над лесом. А вот и конец: за густо-зеленой грядой блеснула вспышка огня…
Выполнили еще один заход — и развернулись домой.
Сели. Осмотрели машины. Все целы. Только киль командирской машины пробит в двух местах. Хорошо, что те снаряды были не осколочно-фугасные.
Оказывается, это Слава Березкин «фоккера» свалил. Вовремя заметил, вовремя и ударил! От комдива нашего беду отвел…
А на следующий день, 1 мая, Слава опять отличился в бою. Полетели мы четверкой на прикрытие переправ в район Мейсена, а там «фоккеры». Завязали с ними бой. Березкин одного за другим отправил на землю двух «фокке-вульфов». И стало на его счету 10 личных побед.
Пополнил за последние две недели свой счет и Федор Кутищев: он у нас недавно, а уже пять самолетов сбил. На три единицы пополнил свой счет Василий Бондаренко.
А всего в апреле летчики эскадрильи сбили в воздушных боях 28 вражеских самолетов. Считай, целый вражеский авиаполк уничтожили!
По всему уже заметно: враг деморализован, агонизирует.
2 мая пал Берлин. Над рейхстагом полощутся на ветру красные знамена. Берлинский гарнизон капитулировал. Полная и окончательная победа близка — это чувствуется по всему. Но враг еще сопротивляется, и бои идут — горячие, напряженные.
7 мая перелетаем в Гроссенхайн. Это был хороший базовый аэродром у противника. Отличное поле, широкая бетонированная взлетно-посадочная полоса, ангары, превосходные жилые помещения. И полный аэродром разбитой вражеской техники. Славно поработали наши штурмовики, прилетели сюда и истребители. Часть оставшейся техники уничтожили сами бежавшие отсюда гитлеровцы.
Здесь мы и увидели «демона» — реактивный истребитель Ме-262. Один был сожжен — только «скелет» остался. А второй стоял целый-целехонький. Ничего не скажешь — красивая, стремительная машина. Низкая посадка, острый нос, два реактивных двигателя, четыре 30-миллиметровые пушки. Снаряды длинные, а гильза короткая.
Обстоятельно рассмотрели истребитель, забирались поочередно в кабину… Технику и вооружение противника надо знать.
8-го мая — затишье. А девятого… С самого утра гудел аэродром. Самолеты стартовали в небо и брали курс на Прагу. Полетела и наша эскадрилья. Внизу — нескончаемые вереницы танков, автомашин, спешащих через Рудные горы, через Судеты на помощь братскому народу.
Противника в воздухе не встречаем. Всего лишь 10 — 15 минут барражируем над Прагой — и ложимся на обратный курс: путь неблизкий, расчет времени пребывания в воздухе ограничен запасом горючего.
Иногда проносимся на бреющем над Златой Прагой. А на улицах, на площадях — ликование: наши войска уже здесь! Толпы людей встречают их, забрасывают цветами, дарят улыбки своим освободителям и добрые слова.
Возвратились на аэродром. Зарулили на стоянки. Ждем чего-то необычного. Уже и сумерки землю окутали. Тишина.
А поздно вечером вдруг подняла всех на ноги стрельба. Огонь вели из всех видов оружия. Стреляли и зенитки, охранявшие наш аэродром…
В это самое время в Москве гремел и сиял разноцветными огнями праздничный салют из тысячи орудий — самый мощный и внушительный за все годы Великой Отечественной войны. Салют Победы. В честь тех, кто поверг ненавистного врага, в память о тех, кто самой дорогой ценой — жизнью своей — заплатил за то, чтобы этот желанный день настал.
Здесь, в Гроссенхайне, мы думали о многом, тянулись мыслями и сердцами домой, в столицу нашу, на родину свою. Здесь тоже гремел салют, и он был отголоском — нет, просто небольшой частицей того тысячеорудийного московского салюта…
Никто в эту ночь не спал. Радовались, обнимались, поздравляли друг друга.
И как же странно было утром 10 мая услышать сигнал боевой тревоги! Но он звал — настойчиво и требовательно, властно и строго. И каждый понял: это — приказ!..
…Все на местах. Самолеты, как всегда, подготовлены, снаряжены боекомплектом. Командир ставит задачу: прикрыть Прагу!
— Так война ведь закончилась! — осторожно бросает фразу Андрей Труд.
— Для нас она еще продолжается, — отвечает майор Аркадий Федоров и добавляет:
— Недобитая фашистская группировка угрожает Праге… Чехословацкий народ просит помощи…
— Все ясно. Поможем! — за всех коротко говорит Николай Трофимов.
На прикрытие ушла вначале третья эскадрилья. Потом ее сменила вторая. Теперь — наша очередь. Часы показывают двенадцать пятьдесят девять.
Вылетаем двумя группами.
А полтора часа спустя, совершив посадку, узнали: пока находились в воздухе, в полк поступил приказ прекратить боевые действия.
В синем-синем небе ярко сияло солнце. На душе — смешение чувств. Теперь было ясно: с войной покончено.
…Через огонь, через труднейшие испытания мы шли к тебе, Победа! Теряли друзей боевых, видели горе и слезы людей наших, дым пожарищ, руины городов и сел. Но мы шли вперед, уверенные в правоте своего дела. И мы пришли к тебе, Победа!
И ты теперь с нами на все времена…