Но раз уж я находился у Источника, то было глупо не проверить лишний раз свой уровень, учитывая, что я его не проверял полтора года. Я снова расположил ладони над артефактом, но прижимать к нему не стал. Сконцентрировался и представил перед собой свой шар Силы.
Через пять секунд над камнем закрутились искорки, помутнел воздух, и над поверхностью артефакта материализовался небольшой шар, который стандартно за несколько секунд вырос до своих обычных размеров и приобрёл молочно-белый цвет. Мой шар Силы висел над камнем и светился. А я смотрел на этот шар и пересчитывал на нём полосы — первая, вторая, третья.
Три полосы — восьмой уровень владения магией. Это была отличная новость — не только знание немецкого языка я привёз из Восточного. Я поблагодарил Силу и убрал ладони от артефакта. Шар исчез.
— Ну что? — спросил Гурьев, который всё это время внимательно за мной наблюдал.
— Восьмой, — ответил я.
— Поздравляю.
— Спасибо.
— Почистился хорошо?
— Похоже, что да.
— Ну тогда закругляемся, — сказал наставник, подошёл к артефакту и положил на него руки.
Гурьев начитал заклятие, дождался, пока камень перестанет светиться, после этого мы с ним покинули храм Источника. На улице я подробно рассказал Егору Андреевичу про тёмные сгустки, про то, как они из меня выходили, и в конце спросил:
— Вы, случайно, не знаете, что это было?
— Понятия не имею, — ответил наставник и пожал плечами. — Это могло быть что угодно. Но теперь этого нет. Поэтому забудь.
Это был хороший совет, и следовало им воспользоваться. Тем более, другого мне всё равно не дали. Я попрощался с наставником и пошёл к машине Милютина. По пути старался отгонять неприятные мысли и думать о чём-нибудь хорошем — например, о восьмом магическом уровне. Было интересно, когда я его получил: на турнире или во время побега или по совокупности за полтора года тренировок и боёв?
«Это могло быть за что угодно. Уже не узнаешь. Поэтому забудь», — мысленно ответил я сам себе немного переделанной фразой Гурьева и подумал, что не мешало бы перекусить — после визита к Источнику мне всегда хотелось есть.
Глава 3
Идти по территории Кутузовки было непривычно. Казалось, будто это всё происходит со мной во сне — видимо, моё сознание ещё не приняло полностью тот факт, что Восточный остался в прошлом. С виду территория академии совершенно не изменилась — всё вокруг выглядело так же, как и в день моего отъезда в Москву осенью девятнадцатого года, разве что жёлтых листьев на деревьях не было. Очень хотелось прогуляться по территории, а ещё лучше, зайти в столовую, но надо было уходить. Я посильнее натянул капюшон на лицо и быстрым шагом направился к машине.
До управления КФБ доехали быстро. Водитель запарковал машину на подземной стоянке и проводил меня до кабинета Милютина. А там меня ожидал небольшой сюрприз — секретарь сказала, что у Ивана Ивановича ещё не закончилось совещание, и надо будет подождать. Учитывая, что торопиться мне было некуда, меня такой сюрприз совершенно не расстроил. А когда секретарь предложила мне чаю с печеньем, жизнь наладилась почти полностью.
Много печенья съедать было неудобно, а есть хотелось сильно, поэтому, чтобы утолить голод, я закинул в чай аж пять кубиков сахара — он еле растворился. Голод таким образом я заглушил, но твёрдо решил после разговора с Милютиным пойти и хорошо поесть в каком-нибудь кафе. Правда, для этого нужно было где-то найти деньги, но этот вопрос я как раз намеревался обсудить во время предстоящего разговора — где-то ведь хранились мои вещи и кредитные карточки, и было бы неплохо получить к ним доступ.
Прождал в приёмной я около часа. Когда совещание закончилось, и все его участники разошлись, меня пригласили в кабинет Ивана Ивановича.
Руководитель столичного КФБ сидел за столом и выглядел очень уставшим. Однако увидев меня, он поднялся и вышел мне навстречу. Милютин по-отечески похлопал меня по плечу и сказал:
— Ещё раз спасибо тебе за блестяще выполненное задание! Мне до сих пор не верится, что ты смог провернуть такую сложную операцию. Не каждому профессионалу она по силам. Далеко не каждому. Ты герой. И я это говорю не для того, чтобы сделать тебе приятно, а потому что это так и есть. Признаться, мы уже не ожидали, что ты вернёшься, но ты это сделал. На днях мы поедем к Александру Петровичу, он хочет лично выразить тебе благодарность.