— Я так и понял из твоего звонка, — подытожил он. — Я даже произвел предварительное расследование. Поговорил с парнем из художественного отдела. Он подтвердил: фотографии пришли к нам из «Мощного аккорда». Мы с ними принадлежим к одному и тому же концерну. Но мой источник утверждал, что никто не ретушировал фотографию и без компьютерных фокусов тоже обошлось. Напечатали в том виде, в каком получили от гитаристов. Так что если кто и поработал, то сами гитаристы.
— Тебя это не удивляет?
Такэси задумчиво кивнул. Он сделал еще глоток «Блаженств», и выражение его лица почти неуловимо изменилось.
— Это не единственная странность. Что-то тут не то. И смерть Ёси в первую очередь. Полиция не все говорит прессе.
— А именно?
— Ну, — протянул Такэси. — Мы прослушиваем полицейское радио. Сам понимаешь — чтобы в случае чего первыми оказаться на месте. Так вот, в ту ночь, когда Ёси нашли мертвым, поступило два вызова. Два сообщения о его смерти от передозировки.
— И что же?
— Между двумя сообщениями разрыв больше полутора часов, — пояснил Такэси. — Причем колов направили сначала в один отель, а потом в другой. В разных концах города.
Мне припомнился разговор Санты с Ольгой. Примерно та же нестыковка смущала и его, хотя он не упоминал звонки в полицию. Интересно, кто еще был осведомлен о перемещениях Ёси в последнюю ночь?
— Значит, кто-то заранее знал, что Ёси не рассчитает дозу, — предположил я. — Этот человек вызвал «скорую», не убедившись в том, что Ёси уже укололся, даже не догадываясь, что тот сперва поменяет отель.
— Возможно, — кивнул Такэси. — А может быть, Ёси скопытился в отеле «Шарм». Кто-то присутствовал при этом, дал деру и позвонил копам. Но прежде чем копы приехали, явился кто-то другой и перетащил Ёси через весь город в лав-отель «Челси».
— С какой стати?
— Не знаю, — пожал плечами Такэси. — Так далеко я не заглядывал.
— Напиши статью. Расскажи про два разных вызова. Ну, знаешь — пошуруй палкой в траве, змея и выползет.
— Ага, конечно, — проворчал он. — Можно подумать, «Балаган» станет спорить с официальной версией.
Проблема ясна. В Японии на большинство пресс-конференций допускаются только представители аккредитованных изданий, состоящих в так называемых «пресс-клубах». Опубликуй историю, которая расходится с официальной версией, и тебя выгонят из пресс-клуба, то есть ты останешься без доступа к информации. Вот почему свободная с виду японская пресса отнюдь не свободна. Зато мне по поводу исключения волноваться не приходилось. Иностранцев в пресс-клубы заведомо не принимают.
— Что собираешься делать? — спросил я.
— Все-таки попытаюсь узнать побольше, — сказал Такэси. — Загляну в отель «Шарм» в Сибуя. Но ты знаешь, как с ними дело обстоит…
Я знал. Лав-отели ревностно защищают анонимность своих гостей. Там нет ни портье, ни коридорных, никто не следит за появлением и исчезновением постояльцев. Идеально для молодых парочек и прелюбодеев. Недавно якудза начали новый рэкет: подстраивают аварии клиентам, выезжающим с парковки возле таких отелей. Гости не могут обратиться в суд, поскольку пришлось бы признаться в посещении лав-отеля, а потому якудза на месте сдирают с них компенсацию за «ущерб», который сами и причинили.
Словом, от клиентов лав-отелей лишней информации не дождешься.
— Может, что-нибудь все-таки нарою, — продолжал Такэси. — Такую сенсацию, что «Балагану» придется опубликовать. А если и не опубликуют, хоть сам узнаю, в чем дело. Свое любопытство потешу.
— Не припомню, чтобы ты увлекался «Святой стрелой».
— Не-а, — подтвердил Такэси. — Лично я предпочитаю джаз. Колтрейна, Майлза Дэвиса, Чарли Мингуса.70 Но Ёси вроде был парень ничего. Понимал, что такое быть непонятым.
Я кивнул и снова отхлебнул «Семи Блаженств». Солнце почти зашло, стало прохладнее. Ворона улетела, но кот так и остался сидеть на карнизе, то прижмуривая, то широко раскрывая глаза. Никак не мог решиться: стоит бодрствовать или уже нет.
— Заключим договор? — предложил я. Такэси только брови приподнял.
— Поразведай, что сможешь, в отеле «Шарм», а я позвоню в «Мощный аккорд Японии» и выясню про татуировку. Если что найдем, обменяемся информацией. Что скажешь?
— Я думал, ты из породы одиноких волков. Кодзурэ-Оками.
— Теперь это будет «Одинокий волк с детенышем».71
Такэси закатил глаза, услышав аллюзию на классический комикс, и тоже отхлебнул, обдумывая мое предложение. Допил и поставил пустой стакан на стойку.
— Ладно, — согласился он. — Но с условием.
— А именно?
— Обещай мне, что постараешься все наладить с той девушкой в Америке. С Сарой. Вы с ней просто созданы друг для друга. Я вас видел вместе только однажды, но сразу понял. Посмей только возразить: ты все еще о ней думаешь. И наверняка она тоже. Пора кончать игру в кошки-мышки, ясно?
— Знать бы еще, кто тут кошка, кто мышка.
— Стало быть, вы наравне. Тем лучше.
Я рассмеялся, но, возможно, Такэси был прав. Возможно, мы с Сарой созданы друг для друга. Не знаю, успокаивает это или только больше пугает. Пока я копался в себе, Такэси заказал еще по стаканчику «Блаженств». На этот раз мы обошлись без тоста, и о женщинах и прочих проблемах речи не было. Оставили в покое и мертвых рок-звезд. Два приятеля сидели под луной, посмеивались, делились воспоминаниями, говорили о старых добрых временах, о том, каков был мир в пору нашей юности.
10
Я проснулся. В окошко заглядывал улыбчивый Мамору, человек с рекламы презервативов, клялся беречь и охранять меня. Я выбрался из постели, прошелся по комнате, выпил стакан воды. От воды вреда не будет, подумал я. Стоит нарисовать мультяшного человечка, говорящего такие слова, и готова дорогостоящая реклама.
Вчерашний день был полон вопросов, и, согласно циклическому закону мироздания, мне предстоял день ответов. Для начала я решил позвонить Сэцуко Ниси-мура и рассказать ей про дедушкину визитку с черной птицей. Даже если ей ничего не известно, мне-то какой убыток? Итак, я откопал клейкую бумажку «Привет, киса» с телефоном и набрал номер. Четыре гудка спустя усталый голос откликнулся:
— Моей-моей…72
— Госпожа Нисимура?
— Ее жалкие останки, — призналась она. — Кто это?
— Билли Чака.
— А! — короткая пауза. В трубке слегка гудело, потрескивало. Мы словно переговаривались через длинный тоннель. — Странно — а я только что про вас думала.
— Неужто?
— Думала, вряд ли вы мне позвоните.
— Вот и ошиблись.
— Да, но ведь это странно, правда? Сначала вы у меня в мыслях — и тут же звонит телефон. А может, не странно. Может, это знамение.
— Давайте перезвоню попозже, когда выберусь из ваших мыслей.
— Смейтесь-смейтесь. Я думаю, это что-то значит…
Я не отважился спросить, что же это такое значит, и девица все равно не сумела бы мне объяснить, так что я предпочел задать другой вопрос:
— Вы сейчас на работе?
— Нет, — сказала она. — Взяла несколько дней отпуска. Нужно время, чтобы привыкнуть, понимаете? Поэтому я снова пошла в парк.
— В тот самый, с утиным прудом?
— Угу.
— Утки еще не прилетели?
— Я не ради уток пришла, — тихо ответила она.
— Да я так просто.
Сэцуко глубоко вздохнула. Я представил себе, как она сидит в заброшенном парке, вспоминает дедушку, а мир вокруг по-прежнему несется с оглушительной скоростью. Вот что забавно: как я ни напрягал воображение, я не мог себе представить человека, который сидел бы на скамейке в парке, думая о Ёси. Все были чересчур заняты: готовили глубоко засекреченные поминальные концерты, заказывали биографии, гадали, зачем он переехал из одной гостиницы в другую, тревожились, как бы полиция не начала задавать неприятные вопросы. Хотелось бы верить, что после моей смерти кто-нибудь придет посидеть на скамейке, будет обо мне вспоминать. Но судя по хаосу, в котором я живу, моя смерть никого не вдохновит на тихую и мирную медитацию.
70
Джон Колтрейн (1926–1967) — американский джазовый саксофонист. Майлз Дэвис (1926–1991) — американский джазовый трубач, композитор, руководитель оркестра. Чарлз Мингус (1922–1979) — джазовый басист и пианист.
71
«Одинокий волк с детенышем» (с 1970) — комикс японского художника Кадзуо Койкэ о самураях эпохи Токуга-вы; впоследствии экранизировался.